Глазам не верилось, когда люди Селига, сами того не ведая, помогали нам с побегом: оседлали лошадей, нагрузили их припасами и вывели из загона. Жослен приторочил к своему седлу еще и сумки Селига. Запрыгнул на коня и нетерпеливо щелкнул пальцами – скальдийский жест, но я уловила стальной отблеск наруча под шерстяным рукавом и задержала дыхание. К счастью, больше никто этого не заметил. Я забралась на пони и взяла повод. Руки дрожали. «На таком морозе пальцы заледенеют и отвалятся», – думала я, ожидая, что Жослен тронется, пока не вспомнила, что он не в курсе, в какую сторону поехали охотники. Страшно представить, сколько мелочей способны были выдать нас с потрохами! Я ударила пятками пони и, приблизившись вплотную, прошептала соучастнику на ангелийском:
– Езжай к северу от озера, а потом наверх, в горы.
Этого хватило. Он коротко кивнул слуге и по-скальдийски нетерпеливо взревел:
– Пошел!
Пришпорил своего коня и поскакал к озеру, а я старалась не отставать.
Пришлось проехать мимо гостевых палаток, в которых еще оставались люди: на охоту пригласили только избранных. К счастью, Харальд входил в их число. Во всем селении только он, возможно, достаточно пригляделся к Жослену, чтобы узнать его по посадке на лошади, по мерцанию стали на запястьях, паре кинжалов и по торчащей за плечами рукояти меча.
Но Харальд уехал с Селигом, и больше никто не определил бы на расстоянии, что Белый Брат рядом со мной вовсе не скальд. Горстка теннов издалека выкрикнули приветствия и пару дружелюбных непристойностей. Жослен рассмеялся в ответ и продемонстрировал от кого-то перенятый неприличный жест. Люди Гюнтера частенько изображали такой за моей спиной и громко гоготали, когда я ловила их на горячем.
День выдался столь морозным, что легкие горели, а окоченевшее лицо ощущалось маской. Я с ужасом думала о ночи, когда станет еще холоднее. «Эх, надо было и палатку прихватить», – запоздало пожалела я. Скальды не брали их с собой на охоту или в ночные набеги, но Селиг вполне мог затребовать, послав за мной. «Если мы замерзнем до смерти, то по моей вине», – мучилась я мрачными предчувствиями.
Мы добрались до северного берега озера и двинулись по следу десятков всадников и собак, ведущему из долины. Подъем был крутой, но нашим лошадям повезло идти по уже утоптанному снегу. Мы взбирались в гору, внимательно прислушиваясь, чтобы издалека различить шум охоты. Но слышали только звуки леса: птичье чириканье и тихий треск засыпанных снегом ветвей. На вершине я обернулась, чтобы посмотреть на селение сверху – оно осталось далеко внизу, а озеро походило на голубую чашу.
Жослен подышал на пальцы и спросил:
– Куда дальше?
Я огляделась, думая.
– Давай еще немного проедем по следу охотников, пока хутор совсем не скроется из виду. А потом свернем на запад. – Я поплотнее укуталась в шкуру, ежась от озноба. – Жослен, дальше у меня четкого плана нет. Благодаря картам Селига я выяснила, где мы сейчас и где Земля Ангелов, но не представляю, как нам отсюда добраться домой живыми. В любом случае надо двигаться поскорее, пока наш побег не обнаружили. И я забыла о палатке.
– Ты молодец, что нашла способ сбежать и разведала, в какой стороне наш дом, а дальше уже я позабочусь, чтобы мы добрались туда целыми и невредимыми. – Жослен оглядел лес. Его голубые глаза под капюшоном Белого Брата одновременно казались и знакомыми и чужими. – Не забывай, – добавил он, – я ведь вырос в горах.
Я решила ему довериться и так же, как он, подула на леденеющие руки.
– Тогда вперед.
Еще немного проехав по проложенной охотниками тропе, мы круто свернули влево – на запад. После нескольких десятков шагов Жослен остановился и, всучив мне повод своего коня, пешком вернулся и еловой веткой замел наши следы.
– Ничего не видно, если нарочно не искать, – довольно выдохнул он, бросил ветку в кусты и вновь запрыгнул в седло. – А в сумерках они точно не заметят. Поехали, не будем давать им фору.
Увы, мы кое-что забыли, и вскоре эта забывчивость вылезла нам боком. Мы старались хранить тишину, нас выдавали лишь скрип седел и дыхание да фырканье лошадей. Но и эти негромкие звуки не прошли мимо ушей Белых Братьев, охранявших подступы к селению Селига.
В белых шкурах на снегу они были невидимками. Кнуд, возможно, их заприметил бы, но нас застигло врасплох, когда двое теннов с боевым кличем вдруг выскочили прямо перед нами, уже держа копья наизготовку.
Они замерли, увидев на Жослене такое же облачение, что и у них.
– Рад встрече, брат, – осторожно поздоровался один, опуская копье. – Куда путь держишь?
Не думаю, чтобы у кассилианца имелся выбор. Он ведь не мог – даже оставаясь неразоблаченным – предложить стражам границ достаточно убедительное оправдание нашего присутствия, а потому они бы в любом случае не пропустили нас дальше. Жослен что-то пробормотал, выдернул из ножен меч и направил коня на скальдов.