Стрела любви

Похоже, он снова дразнил ее, но лишь отчасти. Маргарет нахмурилась.

— Ты сам вызвался дежурить этой ночью?

Йен поморщился, но не стал лгать.

— Да, сам. Но осталась всего одна ночь. — По крайней мере, он так думал.

Но на следующую ночь, когда они наконец удалились в отведенную им комнату (мать лично показала жене сына все комнаты красиво обставленного замка), Маргарет, отстранившись, неприятно его удивила.

— В чем дело? — спросил он.

— Тихо… — прошипела она. — Ты хочешь, чтобы слышал весь замок? Ничего страшного. У меня кровь. Это продлится всего несколько дней.

Маргарет думала, что муж позабавится. Ведь ситуация действительно смешная. Не одно, так другое, все время мешало им быть вместе. Но Йену не было смешно. Он скривился, словно от зубной боли.

Маргарет нахмурилась.

— Но ведь подобные вещи от меня не зависят, Йен. — Она прильнула к мужу и накрыла рукой его фаллос, прикрытый слоями ткани. — Кроме того, здесь мы одни, рядом нет никого, и ты вовсе не должен соблюдать тишину.

Муж отбросил ее руку.

— Проклятье, Маргарет! Прекрати! Ты не понимаешь…

Задетая его словами, она тихо сказала:

— Тогда почему бы тебе не объяснить, в чем дело?

Йен молча отошел к окну. Через несколько минут вернулся к жене и заявил:

— Я скоро уезжаю.

Сначала она подумала, что неправильно поняла мужа, не расслышала, слишком сильно билось сердце и шумело в ушах.

— Что ты сказал? — пробормотала она.

— Я должен кое‑что сделать. Ближе к субботе я уеду.

Маргарет смотрела на мужа, не в силах вымолвить ни слова. Суббота наступала через два дня.

— Когда ты вернешься? — с трудом выговорила она — дыхание у нее перехватило, а к горлу подступил комок.

— Не знаю.

Маргарет дернулась, словно от удара.

— Что ты имеешь в виду? Через несколько дней? Недель? К Рождеству? — Она едва могла дышать.

— Надеюсь.

Он надеется? Ведь через две недели наступит день Всех Святых! До Рождества еще два месяца. Этого не может быть. Это какая‑то чудовищная ошибка. У Маргарет закружилась голова, и пол качнулся под ней — словно они еще находились на пароме.

— Куда ты едешь?

— Я… — Он запустил пятерню в свою густую шевелюру и с силой дернул себя за волосы. — Не могу сказать. Просто я должен кое‑что сделать. Считай, что я выполняю свой долг, хорошо?

— Разумеется, нет. Как это может быть хорошо? Мы женаты всего две недели, ни дня не жили под одной крышей, ни одной ночи не провели в спальне, и ты сообщаешь мне, что через два дня уезжаешь, но не говоришь куда, чем будешь заниматься и сколько времени отсутствовать. Это, по‑твоему, хорошо? — Услышав в собственном голосе истерические нотки, Маргарет постаралась успокоиться. — Скажи, а когда ты узнал, что должен уехать?

Йен отвел глаза.

— За день до отъезда из Стерлинга.

У Маргарет кольнуло в сердце.

— И даже не подумал мне сказать?

— Я собирался, черт возьми, но не так.

— А как? После того как занялся бы со мной любовью? И я бы слишком устала, чтобы спорить? — Она ахнула, заметив виноватое выражение лица мужа. — Угадала, да?

— Проклятье, Мэгги! Я знаю, что должен был предупредить тебя раньше, но понимал, что ты расстроишься, поэтому…

Маргарет гордо выпрямилась. Только злость удерживала ее от рыданий.

— И ты придумал, как облегчить себе задачу?

— Нет, я не это хотел сказать. Просто ты была такая счастливая, и я… Не хотелось разрушать твое счастье.

— И ты решил, что так лучше? Прошу тебя, не поступай со мной так. Не уезжай.

— Я должен.

— Тогда хотя бы задержись на несколько дней. Ты можешь это сделать для меня?

— Не могу. Я и так опаздываю.

Йен потянулся к жене, но она отпрянула от него, потому что поняла, что не желает его прикосновений.

— Тогда уезжай, Йен.

Двумя днями позже он уехал, оставив Маргарет в отчаянии.

Глава 11

Рождество пришло и ушло. Однако Йен надеялся, что сможет на несколько дней покинуть остров Скай, где тренировался с другими воинами, набранными в тайную гвардию Брюса, и навестить Маргарет в январе.

После того как он покинул ее много недель назад, его поддерживал только гнев. Два дня он пытался объяснить ей, что он воин и обязан выполнять приказы своего командира, но жена отказывалась слушать его объяснения. Когда стало ясно, что он не задержится и не изменит свои планы — или хотя бы не сообщит о них, — она превратилась в ледышку и даже перестала смотреть в его сторону.

Йен ожидал слез и просьб, но ему следовало лучше знать Маргарет Макдауэлл. Пусть она была не такой образованной и утонченной, как благородные дамы, которых он знал, но унаследовала стальную волю и характер своих предков и многих поколений гордых кельтских вождей.

Злость и досада из‑за размолвки с женой вскоре превратились в гнев. Однако после долгих недель тренировок, включая две недели сущего ада, который весьма уместно окрестили «погибелью», гнев сменился чувством вины. Йен все время вспоминал боль в ее глазах. Ведь он, по сути, предал ее. И еще он никак не мог избавиться от чувства, что каждый новый день в разлуке все больше отдаляет их друг от друга.