Стрела на излёте

 - Помочь? Чем же? - Холодно осведомилась Саломэ. Не в ее положении отказываться от союзников, но принимать помощь от любовницы покойного мужа, пожалуй, все же несколько унизительно. Да и что она может сделать? Дочь младшего сына герцога Ойстахэ, чудо, что она вообще оказалась при дворе, была там какая-то темная история... Саломэ сейчас не помнила подробностей. Погодите-ка, дочь младшего сына? Но ведь он теперь герцог!

 - Мой отец будет счастлив служить вашему величеству и его высочеству. А те, кто препятствуют коронации законного правителя, - Лиора сделала паузу, но не назвала имен, все и так было понятно, - пожалеют о своей дерзости! - И слезы в ее глазах сверкали благородным гневом, отражая пламя свечей.

 Саломэ медленно кивнула, усмехнувшись про себя искренности этого гнева. Девочка переиграла. В какой-то момент она почти поверила в силу ее любви к покойнику. Но теперь все стало на свои места: несмотря на голубые глаза и светлые волосы, прелестная Лиора - внучка старого Лиса. Надо отметить, достойная внучка. И это к лучшему - стремление к выгоде куда более надежная причина хранить верность, чем трепетные чувства. Маленькая лисичка нашла способ удержаться при дворе и без короля. С герцогом Ойстахэ придется расплачиваться, но это будет потом, а коронация - сейчас. И королева, придав голосу должную мягкость, ответила:

 - Поднимись, дитя. Я не держу на тебя зла, ибо короля, моего супруга, невозможно было не любить, а мое здоровье не позволяло мне исполнять все обязанности жены. Мы будем рады приветствовать герцога Ойстахэ при нашем дворе.

***

 Дом встретил Мэлина тишиной: нехорошей тишиной, полной затаенного предчувствия беды. Бывает тишина спокойная, исполненная радостного утомления, пряного аромата любви, случается и другая - томная, нежная, словно шелковая простыня, прильнувшая к телу, или сладкая, теплая, пронизанная солнечными лучами в которых танцуют бесшумно пылинки. Эта же пахла горечью, отдавала гарью сгоревших надежд и липким страхом обволакивала кожу. Эту тишину хотелось разорвать на части, как затянувшую проход паутину.

 Он толкнул дверь и быстрым шагом пробежал по комнатам. Никого. Заглянул в очаг - стылая зола, его не топили не меньше недели. По такой погоде неудивительно, но он знал, что Далара любит вечером посидеть у живого огня, даже если в этом и нет особой нужды. Он закрыл глаза, положил ладонь на шершавый кирпич каминной полки. Слишком поздно. Это уже случилось. Что именно - он не знал, но чувствовал, что безнадежно опоздал. Молодой маг постоял еще немного возле стылого камина, краем плаща смахнул пыль с деревянной фигурки, стоявшей на краю полки: девушка держит голубя в протянутых руках, он вот-вот взлетит в небо. Развернулся резко, вышел из дома, даже не закрыв дверь.

 Каждый раз видя Эльвина, Мэлин удивлялся про себя, до чего же искусно Плетельщица сплела свою сеть. Если в тебе хоть капля крови Аэллинов, ты будешь нести их родовые черты: смуглую кожу, тонкую кость, темные глаза. Эльвин был ему точно таким же родичем, как и покойный герцог Суэрсена, но с Леаром их можно было перепутать, а Эльвина словно отлили в другой форме - ничего похожего. Впрочем, спроси он Далару, эльфийка указала бы на едва заметные общие черты, но он никогда не спрашивал, с некой извращенной гордостью приняв раз и навсегда материнский дар-проклятье. И только глаза, обманчиво казавшиеся черными, а на самом деле, темно-синие, напоминали, что у него, как и у всякого смертного, был еще и отец. Впрочем, в этом они с Эльвином были схожи - тот тоже выдался в мать.

 Эльвин ходил туда сюда по комнате, нервно покашливая, на столе дымилась курильница, заполняя комнату ароматом каких-то трав, столь противным, что без сомнения, целебным. После того, как граф несколько лет назад съездил в Сурем, к нему вернулась старая детская хворь. Не настолько, чтобы угрожать жизни, но в достаточной мере, чтобы эту жизнь всячески усложнять. Эльвин вздохнул поглубже, унимая кашель, покачал головой:

 - Я спрятал их в замке, в доме нельзя было оставаться. Твои чары облика пропали, если его увидят теперь, когда все только и говорят, что о принце, выросшем за одну ночь... Страшно даже подумать, чем это обернется. Люди не знают, чему верить, Мэлин. Король, несомненно, был магом, но это чудо переходит все границы. Одни говорят, что короля убили вместе с принцем, а на его место подсунули подменыша, другие, что король прогневал Семерых, занявшись темной магией, и они покарали его, но принца он успел зачаровать. Третьи, что королева самолично устранила и мужа, и сына. Четвертые... впрочем, - он махнул рукой, - какая разница? Важно, что официальному разъяснению не верит никто.

 Мэлин усмехнулся криво:

 - И правильно делают, - и, без видимого перехода, спросил, - как она?

 - Плохо. Все больше молчит, но я вижу. А помочь не могу.

 - Ну что ж, одна хорошая новость во всем этом безумии, несомненно есть. На одного короля меньше убивать.

 - Ты все-таки сумасшедший, - Эльвин нахмурился, - что значит "на одного меньше"?