Стрела на излёте

 Лерик бросил беспомощный взгляд на трактат, окруженный выписками и набросками. Он не успел, готовы только две главы, и одна из них уже бесполезна - мальчик вырос. Вторая вроде бы понятна, хотя в нескольких местах он все еще сомневался, потому и не отнес до сих пор Реймону. Но без библиотечных архивов он не сможет продвинуться дальше, одного только текста недостаточно. Нет, дознаватель не даст ему убежища, заставит вернуться и работать до последнего мгновения.

 Лерик в отчаянии бросился в кресло. Он не успеет! Даже если пересилит животный страх и останется здесь, продолжит расшифровку, ему ни за что не успеть до ареста. Все напрасно. Чанг, быть может, и нашел бы выход, но министр и сам не успел... Лерик закрыл глаза: Арлан все еще ребенок, пусть и во взрослом теле, но после коронации...

 Три этапа, три ступени ритуала, одна уже пройдена - взросление тела. Вторая, если он прав - обретение мужественности, подлинное вступление в зрелость. Третья - вступление во власть, непонятно только, подразумевается коронация, или же реальная возможность править. Но было что-то еще, столь смутное и противоестественное, что вовсе не укладывалось в голове.

 Лерик не верил священным книгам: их Аред был слишком человеком для сверхъестественного зла. Как Семерым приписали простые и понятные каждому крестьянину символы и свойства, так и Ареда упростили, превратили в разбойника с большой дороги, отличного от тех, кто убивает и грабит на проезжих трактах лишь доступной ему мощью.

 Мальчик так или иначе обречен: как только на его голову опустится корона, начнется необратимый отсчет, он сгорит, переплавится в нечто совершенно иное, непостижимое для человеческого разума. Или же пес Хейнара сумеет убить принца до того, как тот станет королем. Впрочем, Лерик сомневался, что дознавателю улыбнется удача: не для того Темный так тщательно готовил свое возвращение, чтобы пасть от руки служителя бога Закона.

 На лбу выступила испарина, Лерика трясло словно от лихорадки. У Реймона ничего не получится. Он встал, дотянулся до кубка, зубы стучали о металл, сделал пару глотков. Прохладный сок помог успокоиться. Он согласился помогать дознавателю не потому, что боялся Ареда, а ради призрачного шанса спасти своего воспитанника. Теперь Лерик понимал, что министр заморочил ему голову лживой надеждой, тщательно перемешанной с угрозами и намеками. На самом же деле ни ему, ни Арлану уже нечего терять.

 Лерик сел за стол, пододвинул чернильницу, переписал начисто последний вариант перевода второй главы и вложил листы в книгу. Вряд ли дознавателю это поможет, но долги надо платить. Затем он вытащил из ларчика тяжелый кошель, накинул плащ. Сейчас или никогда. Во дворце только гвардия, герцог Алестар уехал еще вчера, молодой лис старому и в подмастерья не годился, попался в силки, Саломэ отослала его прочь. Последовавшего за ним человечка в сером неприметном плащике Лерик не заметил.

***

 Почтенный Мартинос сразу же узнал своего полуночного посетителя, хотя видел его всего один раз, семь лет назад, и за эти годы мальчик успел вырасти в мужчину, сохранив, впрочем, угловатую юношескую нескладность. Но наметанный взгляд трактирщика в таких делах не ошибался. Он самолично поднес молодому человеку кубок с вином, узнав заодно ответ на мучавшую его все эти годы загадку. На груди у юноши мерцал, отражая свет свечи медальон. Мартинос слыхал, что нынешний Хранитель совсем молод, но до сих пор ему как-то в голову не приходило связать воедино члена Высокого Совета и худенького мальчонку, упившегося вдрызг в его трактире.

 В любом случае, то не его дело, Хранитель уж точно не обрадуется, если напомнить, какую трепку ему тогда задал Варго с молодчиками. Нет уж, хороший трактирщик всегда знает, когда надо говорить, а когда онеметь и оглохнуть. Юноша одним глотком осушил кубок и подозвал хозяина. Тихо звякнула монета, упав на столешницу:

 - Скажите, почтенный, Варго Криворукий все еще захаживает в ваше славное заведение?

 Особой надежды у Лерика на это не было - после драки судьбой разбойника, переломавшего ему ребра, он не интересовался, Варго отправили либо на виселицу, либо на рудники. Но если все-таки кайлом махать, а не в петлю, то семь лет прошло, мог выйти на волю после королевского прощения, или же сбежать. А коли Криворукий жив, то старой привычке выпивать задаром он не изменит, в этом Лерик был уверен, потому и отправился в трактир, одно название которого до сих пор отзывалось тупой болью между ребрами.