Стрела познания. Набросок естественноисторической гносеологии

Вне этой ситуации не бывает символов. Но тогда это явные квазивещи, «третьи вещи». На уровне непрерывного и однородного опыта, с точки зрения воспроизводства, повторения и коррелированности всякий раз каждого подмножества решений и измерений, термины описания, утверждения и наблюдения те же самые, а интеллигибилия уже другое и в другом пространстве. И за ней, следовательно, последует другое поле развертки и развития. И универсальность состояния (число которого совершенно неважно: оно одно-единственное и есть пространственно-временной индивид) другая, отличная от корреляции оценок объектов наблюдения всеми нормальными наблюдателями. Здесь нужно ответить на вопрос, почему для понимания видимой (например, с самолета, во всех деталях) местности нужно еще уметь и читать[64] (что, к тому же, еще нужно уметь) поясняющую ее карту? Во-первых, имеет место загораживающая генерированность. Во-вторых, далекое и близкое. Множество шагов во времени, необходимость все определять отдельно наблюдениями, а они множественны и хаотичны, множество относящихся к делу зависимостей во множественных манифестациях каждой. Упаковка далекого в близкое, всего времени (непроходимого) в другое время, то есть упаковка всего этого в символическую структуру (напоминаю: символ есть пространственно-временной индивид!). Символизация всех связей и на все время (а затем от дискретного — к алгебраическому и исчезновению карт, образов- манипуляторов и тому подобное). В качестве предельного представления свободного действия[65]. Предельным понятием нашего (то есть не в самом предмете) анализа должно быть представление полного действия в отличие от полного бытия. Последнее трансцендентно, а то — нет (эта «трансцендентность» полноты бытия и расценена Хайдеггером как потеря, забвение бытия). (Ср. Гегель, который впервые восстанавливает старую идею полного действия, то есть «Бога» внутри истории и мира, ограничиваемого миром — пребыть раз и навсегда; но тогда должна идти речь о постоянно умирающем и воскресающем боге1). Антиномичная невозможность «полного действия» и ведет, с одной стороны, к символизму (= ненатурализму и отрицательной метафизике), с одной стороны — к разбеганию (возможных) миров и к пульсациям (к пульсаци- онной связности мира всех этих возможных и разбегающихся миров). Я уже говорил о том, что собственная жизнь объектов (если они взяты феноменологически) однопорядкова с актами наблюдения (см. § 77). Мы производим явления, которые мы же изучаем. И производящее отношение входит в содержание изучаемого явления, является частью его (частью содержащейся в нем картины мира). А поскольку первое зависит от собственного относительного движения, то множественность явлений-индивидов. «Мыслимо» то, чему есть картина. Поэтому бесконечное и исчерпывающе полное углубление в прошлое невозможно (оно загораживается). Произведенность, с одной стороны, подвешивает нас над потоком случайностей и произвольных эмердженций (позволяя продуктивность кумуляции и независимую бесконечность самооснованности), а с другой — она же приводит к тому, что оставшееся в теперь уже безразличной области нагоняет нас в нашем будущем в виде случайностей. Это еще одна формулировка основной антиномии.

В плоскости непрерывного и однородного опыта имеем итерацию качественно тождественных эквивалентов (различных лишь порядковым числом). В сфере же (куда и простирается состояние, интеллигибилия) есть особые свойства структуры время-пространства — например, уникальность состояния для всех индивидов и во все времена (то есть именная его неатрибутивность «я» = индивидам и его собственная индивидуальная целостность в этом смысле). Если на языке плоскости говорить об этом, то получим множественное появление одного и того же лица в различных (и дальних) точках пространства и времени и причинное действие поверх какого-либо пространственного прилегания. То есть чтобы высказать что-либо о состоянии, мы должны повредить, нарушить принципы индивидуации событий и причинно-следственного разделения в плоскости рефлексивных эквивалентов. Это цена. Но это значит и наоборот, что когда говорится (например, в древнебуддийской «психологической мифологии») о «манифестациях» и о наличии одного и того же существа одновременно в нескольких местах, обличиях и тому подобное, то это не утверждение, что это действительно, натурально, на деле так, а что свойства топоса сферы таковы. Такие «выводы» мы получаем, когда выражаем свойства этого топоса (а они имеют наблюдаемые следствия) в терминах мак- рореального. Это значит, что здесь некоторые вопросы и термины не имеют действительного физического смысла, должны быть денатурализованы. И нужно уметь рационально говорить о таких явлениях. Как называется этот язык? — наука? — я не знаю.