Стрельба по бегущему оленю

— А я уже и сейчас не хочу отсюда уезжать, — почти всерьез отозвался ДэПроклов, с тревогой косясь на по-прежнему пусто распахнутую дверь в кухню. «Она там плачет?..»

Разговор продолжался. Сидели вокруг стола уже по-хорошему закорешившиеся люди, и ощущение спокойного дружества соединяло каждого с каждым, сопрягало каждого с каждым. И ДэПроклов с отдохновением в сердце чувствовал, что и его тоже они спокойно и добродушно включили в свой круг.

Потом позвонили в дверь. Ирина пошла открывать. С удивлением ДэПроклов почуял среди сидящих как бы дуновение легкого неудовольствия. Это не враждебность была, а быстрая и легкая неприязнь к чему-то, что сейчас возникнет, внося с собой чужое, и это почему-то надо будет всем терпеть.

— А вот и Игорек соизволили…

И Игорек появился.

— Станция Березай — кому надо, вылезай! — объявил водила веселым голосом и аккуратно воткнул «жигуленок» между двумя иномарками.

Микроавтобус пристроился впритык сзади. Маскировочные молодцы выскочили, рассредоточились, стали озираться многозначительно-угрожающе. ДэПроклов чуть не рассмеялся — очень уж похоже было на американское кино о тяжкой жизни сан-францисских гангстеров.

Серый повернулся к ДэПроклову, и тот увидел пухлый конверт, с канцелярским шиком запечатанный голубым скотчем.

— Здесь билет. И все остальное. Надеюсь, наш разговор вы запомнили. Поэтому надеюсь, что все будет тип-топ.

— Все будет тип-топ, босс! — ответствовал ДэПроклов с шутовскими интонациями. Тип-топ, и даже более того!

— «Более того» не надо. Будет довольно того, о чем я говорил и что, надеюсь, вы запомнили.

— Меня вот что интересует, шеф… — все в том же духе продолжал веселиться ДэПроклов, чувствуя, что веселится на какой-то опасной грани. Какова будет моя биография потом? Как я понимаю, по законам вашего жанра я волей-неволей становлюсь, как это называется, нежелательный свидетель, и поэтому…

— Свидетель чего?.. — брезгливо оборвал его серый, помолчал и, не дождавшись ответа, продолжил: — То-то же. Вы — человек, извиняюсь, маленький, и дело ваше — маленькое. Из этого и исходите.

Потом повернулся к шоферу и уныло приказал:

— Позови кого-нибудь из этих… — он кивнул за окошко.

Тот выскочил мигом. Нужно отдать должное серому господину, шагом у него не ходили, только вприпрыжку.

Подошедшему камуфлированному амбалу с борцовским загривком серый через опущенное стекло что-то негромко и кратко сказал.

Тот кивнул и поглядел при этом на ДэПроклова взглядом снулой рыбы.

Амбал открыл заднюю дверцу:

— Давай!

— С вещами?

— Давай-давай! Юморист…

— Довидзення, панове! — сказал ДэПроклов зеркальцу заднего вида, из которого следили, оказывается, за ним внимательно-изучающие и, казалось, о чем-то размышляющие глаза.

— Фэрвэл, дарлинг! — Потом, через крохотную паузу: — Энд иф форэвэ…

— Так все-таки «фэрвэл форэвэ?» — тряхнул университетским знанием ДэПроклов.

Серый, казалось, не без приятности удивился и даже что-то человеческое услышалось в его механическом монотонном голосе:

— Ишь ты… Все будет путем, «не сумлевайтесь».

ДэПроклов выбрался из машины и, как под конвоем, пошел к входу в аэропорт.

— Паспорт давай и билет, — с привычно-хамскими интонациями в голосе потребовал конвоир.

ДэПроклов распечатал конверт и про себя ахнул: такой кучи денег он не видывал в жизни. Впрочем, вида он, конечно, не подал.

Приказав стоять, где стоишь, амбал пошел к окошку регистратора, а ДэПроклов — в тамбур перед выходом, покурить.

Там его и обнаружил минут через пять запыхавшийся, насмерть, казалось, перепуганный охранник.

— Что же ты, сука?! — заорал он вполголоса. — Я ж тебе сказал, где стоять!!

— Я тебе не зэк, быдло! — неожиданно для себя рассвирепел ДэПроклов. — Я тебе не подчиняюсь. Я подчиняюсь… — он добыл визитку и прочитал: — заслуженному пахану Российской Империи Валериану Валериановичу, понял? А будешь выступать, я ему наябедничаю, и он сделает тебе ата-та.

— У-ух, падла! — аж засвистел от свирепости амбал. — Ну, ладно. Мы еще встретимся, и тогда…

— Не надейся, не встретимся. Во-первых, когда я вернусь, ты будешь уже в морге — у тебя на лице написано, а во-вторых, где здесь БУФЕТ?

Тот был в явной растерянности. С одной стороны, все существо его так прямо-таки и ныло от желания сделать этого ханурика, применив в фулл-контакте, что-нибудь из ржавеющего арсенала каратэ Дзенсинмон, которому он в поте лица обучался в школе «Динамо» пару лет назад. С другой стороны, страх перед паханом, страх глубинный, леденящий воспоминаниями о расправах, которым он несколько раз был свидетель, вынуждал его поджать хвост и с клекотом в душе подчиниться этому загадочно хамящему клиенту.