Стрельба по бегущему оленю

(Боярский любил разглагольствовать, когда они оставались наедине и князь был в подпитии: «Богаче нас в России нет, Протасенко, никого! Придет час, и все эти генералы, адмиралы, верховноглавнокомандующие будут у нас вот здесь, в кулаке. Мы, Протасенко, будем платить им жа-ло-ва-нье!» Все лопнуло, и вот он, Протасенко, член штаба, правая рука Боярского, идет на поклон к людям Федорова.)

— Так ли уж нам обязательно идти мимо этого заведения? — Федоров недовольно кивнул на Лубянку.

— Здесь ближе… — Протасенко коротко взглянул на спутника и разочаровался: у того было напряженное, окаменевшее лицо.

Когда миновали опасный участок и вышли на Мясницкую, Федоров снова заговорил с прежней веселостью:

— А я вас сразу узнал! Недели две назад, на Невском, вы целовались с очаровательной дамой неподалеку от книжного магазина Ясного.

Протасенко ответил сухо:

— Возможно. Мы часто прогуливаемся по Невскому.

Федоров не нравился ему все больше и больше.

— Я вижу, у вас какое-то кислое нынче настроение. Может, отложим разговор? Грустный веселого не разумеет.

— А вы-то отчего веселитесь? — неприязненно спросил Протасенко. У него было отчетливое ощущение, что он — под конвоем.

— Так уж я вам сразу и рассказал! — засмеялся Федоров.

Их перегнал Боярский. Руки за спиной, в руке — газетный фунтик.

— Постойте! — с раздражением крикнул Протасенко. И побежал вслед за Боярским, который без оглядки торопился вперед. Зашагал рядом, что-то объясняя.

«Ах как славно получилось, что я сразу же рассказал о прикрытии! — подумал Федоров. — Ах как славно!»

Они поджидали его на углу Чистопрудного бульвара.

Боярский, широко и неискренне улыбнувшись, протянул руку:

— Ну что ж, господин Федоров, рад познакомиться!

— Я тоже рад, Николай Петрович! Но лучше обращаться друг к другу «товарищ» — долго ли оговориться в неподобающем месте?

Боярский вдруг замкнулся. Потом с усилием и скрытой угрозой спросил:

— Почему вы считаете, что я — Николай Петрович? Нас, кажется, никто никогда не знакомил.

Протасенко — руки в карманы! — быстро глянул вдоль улицы, отыскивая охрану.

«Ах, чертовщина! — досадливо мелькнуло в голове Федорова. — Объясняй! Скорей! — хлестнул он себя. — Сейчас все кончится!»

Вдохновение не оставило его и на сей раз:

— У меня прекрасная память на голоса. Вы говорили со мной по телефону, а перед этим ваш связной там, в «Европейской», сказал: «Николай Петрович вам позвонит самолично». Впрочем, я вполне допускаю, что вы и не Николай Петрович вовсе…

— Боярский, — буркнул князь и еще раз протянул руку.

— Федоров. Хотя вы, по-моему, вполне допускаете, что я и не Федоров вовсе. Хотите семечек? Мне не нравится, что наш разговор начался так.

— Ну конечно! — Боярский слабо усмехнулся. — Вы выходите в сопровождении семи вооруженных людей и хотите…

— Шести. С седьмым вы обмишурились. Я хотел произвести на вас впечатление. Кроме того… Но об этом после! Так хотите семечек?

— Я не хочу семечек. Пойдемте. Здесь есть одна квартира…

— Не люблю в духоте. Опять же мои мушкетеры начнут волноваться, ломиться в дверь. Давайте присядем.

Он галантно очистил снег со скамейки, и они сели. Бульвар был пустынен, завален снегом.

— Позвольте, я задам вам несколько вопросов, — сказал Боярский. — В зависимости от ответов мы решим, стоит ли нам разговаривать дальше. Ваша численность, вооружение, средства, цели?

— Численность: шестьдесят активных штыков — мобилизация и точение часа. Около ста тридцати — через два часа. Вооруженно: винтовки, шесть пулеметов, револьверы. Средства: я ими вплотную не занимаюсь, но, кажется, оставляют желать лучшего. Цель: борьба за власть. Как вы понимаете, нам пока незачем излишне подробно касаться некоторых вопросов.

— Связь с другими группами?

— Есть. Вопрос о совместных действиях мы пока, правда, не поднимали.

— Когда вы предполагаете производить эти «совместные действия»?

— Все будет зависеть от положения на фронте, от успеха в работе в полках Московского гарнизона. Эта работа идет формированно…

Федоров закурил.

— А какова ваша численность, вооружение, средства, цели?

Боярский словно и не слышал вопроса. Сидел, уставившись взглядом в снег под ногами.

Пауза длилась и длилась. Федоров, однако, не торопил князя, веселыми, торжествующими глазами смотрел на сгорбленного врага.

— Это хорошо, Боярский, что вы молчите и не стараетесь наводить тень на плетень. Сколько у вас осталось на сегодня? Два, три, пять человек?.. Да подождите вы, уважаемый! — прикрикнул он вдруг на Протасенко, который вскочил с лавки и, зло ощерясь, сунулся за револьвером. — Сегодня утром, Боярский, я видел сводку событий для членов Совнаркома. Можете гордиться: о ликвидации вашей петроградской группы говорится сразу же после известий с фронтов. Вас, Боярский, уже ищут! Вот почему я пошел на рискованное свидание с вами под столь усиленным конвоем!

Боярский, не поднимая головы, спросил:

— Если вы знали обо всем этом, зачем же пошли?