Стреляй, я уже мертв

Что же касается Каси, то, по мнению Ахмеда, она не питала к мужу должного почтения, споря с ним на глазах у всех и публично отстаивая собственное мнение. Она, конечно, не была дурной женщиной; напротив, очень заботились о Дине, и в конце концов даже Саида невольно прониклась к ней симпатией. Однако сам Ахмед был не в восторге, что она постоянно толчется у него дома. Не то чтобы Кася ему чем-то мешала, но ему казалось, что она оказывает дурное влияние на его женщин. Он бы ни за что не потерпел, если бы Дина на глазах у всех начала бы ему возражать. Он всегда прислушивался к советам своей супруги и порой даже им следовал, но эти разговоры никогда не выходили за пределы их супружеской спальни.

Да и вообще соседство этих евреев его угнетало. Они не знали даже азов земледелия, не в состоянии были отличить одни семена от других, не могли справиться с плугом, не имели представления, как построить даже самую убогую хижину. Но, как бы то ни было, ему пришлось смириться с тем, что они все равно никуда не денутся и нипочем не признают своего поражения.

Со временем он привык к своим странным соседям и искренне привязался к Самуэлю.

4. Некоторое время спустя

Мариан замолчала. Ей очень хотелось закурить, и она задавалась вопросом, как отнесется к этому Изекииль, но вслух спросить не решалась. Кроме того, она знала. что курение в общественных местах в Израиле не приветствуется.

— Учитывая, как жили эти люди, когда мой отец приехал в Палестину... — сказал Изекииль, сверля Мариан пронзительным взглядом. — Ну что ж, в общем и целом это вполне совпадает с тем, что он мне рассказывал.

— Они не лгут, — ответила она, несколько задетая его язвительным замечанием.

— Я тоже не лгу. Но скажите, с кем вы разговаривали в семье Ахмеда Зияда?

— Я не могу вам об этом сказать.

— Ну что ж, ваше право. Хотя, конечно, интересно было бы знать.

— Зачем вам это? Что от этого изменится? Вы живете на той земле, где когда-то стояла их деревушка, и они для вас — не более, чем тени из прошлого.

— А знаете, меня заинтересовала ваша история. Причем гораздо больше, чем вы можете себе представить.

— Рада слышать. Только теперь ваша очередь продолжать историю — в собственной версии.

***

Неоднократно Самуэль задумывался, от каких мелочей порой зависит жизнь. Ведь если бы Измаил не заболел, и он не напросился бы сопровождать в дом врача эту крестьянскую семью, он никогда не встретился бы с Али и своими нынешними друзьями-евреями, в складчину с которыми купил эту землю.

Вскоре он заметил, что в дом Абрама Йонаха часто наведываются евреи-иммигранты. Всем было известно, что врач никогда не откажет в помощи тем, кто изъявил желание стать частью Земли Обетованной.

Абрам Йонах был знаком с сэром Мозесом Монтефиори — выдающейся личностью, английским евреем, который много помогал своим собратьям, обосновавшимся в Палестине, щедро ссужая средства на развитие мелких предприятий и сельскохозяйственных колоний. Врач также рассказывал, что многие палестинские евреи не видят ничего хорошего в том, что в страну прибывают все новые иммигранты. Но, разумеется, к Абраму это не имело отношения: как раз он-то делал все, чтобы помочь Монтефиори в его благотворительной деятельности, которой, кстати, несколько позднее занялись ставленники барона Ротшильда, который также делал все возможное, чтобы помочь евреям обосноваться на Земле Обетованной.

В тот день, когда умер Измаил, Абрам помог Якову, Луи и Ариэлю окончательно оформить сделку с Али, управляющим господина Абана, который согласился продать землю и карьер. Кстати говоря, многие палестинские арабы прибегали к помощи врача, когда искали покупателя на свои владения. В основном это были богатые и могущественные люди, жившие в Дамаске, Каире и даже далеком Стамбуле, которые были только рады избавиться от палестинских угодий. Кому нужны эти засушливые земли, где люди мрут от малярии, словно мухи? Только этим чудакам-евреям, понаехавшим из Европы в глупой надежде превратить эту пустыню в цветущий сад. Так что пусть забирают, если им так приспичило, а прежним владельцам, живущим в Дамаске или Каире, от этих земель все равно нет никакого прока, одна головная боль.

Самуэль часто задавался вопросом, что же заставило его соединить судьбу с судьбами Якова, Ариэля и Луи. Тогда еще он не знал, согласятся ли они выкупить участок земли, где жил Ахмед со своей семьей. Пусть тогда земли у них будет больше, но ведь и расходов это потребует немалых.

Али был чрезвычайно доволен сделкой; он не сомневался, что господин Абан щедро его отблагодарит.

Нет, он нисколько не раскаивался и ни о чем не жалел, но каждую ночь он проклинал свою поясницу, которая просто разламывалась от боли после целого дня пахоты, выворачивания камней и выдирания сорняков.