Стреляйтесь сами, мазепа (СИ)

Они попрощались. Калетин тряхнул колокольчиком и попросил вошедшую Людмилу проводить гостя во флигель, где сдать на руки Кукишу, чтоб тот на извозчике доставил "господина живописца" куда тот укажет.

"Лихач", видимо, получив указания, устроил Палестину долгую "экскурсию" по городу. Слушая вслед себе проклятия встречных "ванек", промчался сначала центральными улицами, потом долго петлял в каких-то переулках, наконец, закатился зачем-то на Алафеевские горы. Там Палестина пересадили в другие сани и уже на них отвезли к Сибирскому торговому банку. Около него остановились, и кучер, подтягивая подпругу на лошади, понаблюдал какое-то время за скользящими мимо пошевнями и кибитками. Зачем? Да, наверное, не из праздного любопытства. От банка Кукиш приказал свернуть к магазину Голева-Лебедева, в котором что-то купил. И только потом поехали на дальнюю окраину подгорной части города, где в неказистой хибаре бабки Татьяны Андреевны боевики затаились после побега из дома Акулова. Перед тем, как уехать, Кукиш попросил Палестина нынешним вечером не отлучаться из дома и ждать гостя.

Гость, действительно, появился. Уже стемнело, когда "Трапеция", делая приготовления к ужину, вышла в холодные сени за капустой. Пламя свечи заплясало по нежилому закутку и высветило дверной проём. Что-то в нём зловеще зашевелилось. Танечка всмотрелась и от страха выронила из рук миску - перед ней, неизвестно как здесь очутившийся, стоял и улыбался горбоносый человек в папахе.

- Зачем, красавица, ыспугался? Я не злой. Пазави Палыстина Георгыча, ему падарок буду давать, - удержал от падения девушку инородец.

На шум выскочил Палестин и, узнав утреннего "громилу" из слободки, успокоил Танечку.

- Меня Зейдуллой мама назвала, - снял папаху гость и протянул Танечке коробку, в каких обыкновенно упаковывают при магазинах дамские шляпки.

- Давайте в дом зайдём, - перехватил коробку Палестин, - Негоже на холоде презенты принимать.

Зейдулла стал отнекиваться, но его уговорили остаться обогреться и отужинать. Татьяна Андреевна проворно накрыла стол, выставила полуштоф водки и крикнула бабушке, чтоб та присоединялась к ним. Но, та, выйдя из-за печи и увидев пришельца, с ужасом тайком перекрестилась, и, несмотря на сердитый шёпот внучки, решительно отказалась садиться за стол. Зейдулла что-то недовольно сказал на своём языке, отодвинул от себя поставленную перед ним рюмку и принялся за горячие щи.

- А как вы проникли в дом, что никто и не услышал? - спросил его Палестин, когда тот, облизав ложку, положил её рядом с пустой тарелкой.

- Вах, дорогой, ваша сакля совсем как дырявая бочка: заходи, плохой человек, забирай, что увидишь. Надо дверь, Палыстин Георгыч, деревом внутри подпирать. Вот, Григорья Плаытоныч не зря говорит, что не только я, но и в полиции тоже есть джигиты, которые умеют даже огнестойкие шкапы с сикретом открывать. А ещё Григорья Плаытоныч папрасил сказать, что нужного вам человека в Петербургу вызвали, а когда он обратно приедет, он меня пошлёт сказать. И ещё говорил, чтоб подарок его в доме не держали. Подарок дорогой. И сами мало на улицу ходили. Ищут вас, - ответил Зейдулла и, надев папаху, молча вышел.

* * *

Вспомнил, вспомнил Цезарь Юльевич, где он встречался с приказчиком из лавки Босоногова. Было это, да, да - предвоенным летом 1903 года. Стояли, как тогда выражались, чудные погоды, и ехал он, счастливый, к одной молодой интересной даме - Ольге Викентьевне Угрюмовой на хутор, принадлежавший её отцу. Пустошная эта усадьба с небольшим земельным участком и скотным двором располагалась недалеко от татарской деревушки Аремзяны под Тобольском в живописном распадке, и имела славу места отдохновения охотников и ревнителей грибной да ягодной ловли. Сам хозяин - отставной подполковник Викентий Угрюмов охоту не любил, но вот рассказы о ней! Из множества людей, в разные годы бывавших здесь, он постепенно составил дружество, хотя и несколько странное для военно-дворянской среды. В святая святых усадьбы - каминную залу - приглашались после возвращения из тайги на "рюмочку чая" не столько удачливые стрелки, сколько яркие рассказчики. И их родословная здесь абсолютно никого не интересовала. Беседы и только беседы. В числе прочих на мягких диванах вкруг камина сиживали и ссыльнопоселенец Савельев, и купец Радин, бывал, хоть и редко, приватный ветеринар Акулов.