Стрелок

Единственным фильмом была «Манхэттенская мелодрама» с участием Гейбла, Чарльз заплатил пятачок и просмотрел фильм до конца. На самом деле тот оказался довольно неплохим, хоть и туповатым, но кто мог устоять перед Гейблом – властным, умеющим посмеяться над собой, обходительным с дамами, с искрящимся умом глазами и улыбкой, способной расплавить сталь, даже несмотря на то, что улыбка эта обнажала похожие на лопаты зубы, начищенные и сверкающие? Фильм был о двух друзьях-подростках, которые, когда выросли, стали один гангстером, другой губернатором. Сюжет был запутанный, но все свелось к тому, что губернатор, Уильям Пауэлл, еще один герой с усиками, имел власть отсрочить свидание гангстера Гейбла с электрическим стулом, однако тот не позволил ему это сделать. «Пусть я умру той смертью, которую заслужил», – сказал он. Чарльз ничего не имел против.

Он вышел из кинотеатра в полночь, нашел еще одну закусочную, выпил чашку чая и съел кусок пирога – единственный посетитель, настоящий полуночник, сидящий в полном одиночестве, смотреть не на что, кроме как на суровый кусок мрака за окном. Вскоре в закусочную зашла парочка, сплошные сюси-пуси, заказали гамбургеры и кока-колу, не обращая на Чарльза никакого внимания, как не обращал на него внимания и бармен, полностью поглощенный мытьем навороченной кофеварки и не замечающий ничего вокруг.

Наконец, когда время уже близилось к назначенному часу, Чарльз расплатился по счету, вышел к своей машине – по-прежнему было жарко, хоть, возможно, и не так, как днем, – и поехал обратно по Вулф-роуд.

Дорога заняла двадцать минут, машин не было – ни встречных, ни попутных, – и только по обеим сторонам с гипнотизирующей равномерностью мелькали погруженные в темноту форпосты цивилизации. Фары «Гудзона» освещали пунктирную линию в середине дорожного полотна, разделяющую полосы, ведущие на север и на юг. В миле от пересечения с Миллер Чарльз погасил свет, уверенный в том, что по ровному шоссе впереди навстречу ему никто не едет, и неспешно покатил на тридцати милях в час, ориентируясь по нанесенной на асфальте линии и каждые несколько секунд всматриваясь в темноту в поисках большого щита с плакатом «Стандарт ойл».

Он увидел его и в свете полумесяца разглядел перекресток, увидел серебристую ленту дороги, отходящей вправо, сбросил скорость и остановился – и тут услышал характерную спазматическую очередь из пистолета-пулемета, которую невозможно ни с чем спутать.

* * *

Патрульная машина остановилась прямо за машиной Кэри, последней в веренице. Пригнувшись за задним бампером, уверенный в том, что его не видно даже в сиянии луны, Лес разглядел надпись «Полиция штата Иллинойс» на белой двери. Он различил внутри движение, увидел в темноте салона спереди два силуэта, движущихся без спешки и без подозрительности. Опустив стекло, водитель включил фонарь, установленный на бампере, и направил его на три машины.

– Ребята, у вас всё в порядке? – окликнул он.

Лес выскочил из-за машины.

– Все просто замечательно, сержант, – ответил он и выстрелил.

Разумеется, пистолет обрушил на него, маленького и легкого, всю силу отдачи двадцати двух пуль в твердой оболочке, выплюнутых со стремительностью зайца, уносящего ноги от хищника, и вспышки выстрелов были подобны джинну, появляющемуся из бутылки, безумными всполохами вылетающие в небо из дула, совершающего плавные волнообразные движения. Сверхбыстрый напор и отход назад затвора увлекал дуло вверх и вправо по мере того, как пистолет пожирал боеприпасы, выбрасывая в сторону горячий фонтан стреляных гильз, которые разлетались, словно эскадрилья перехватчиков, набирающих высоту перед тем, как спикировать на добычу. Но левой рукой, крепко стиснувшей рукоятку от «Томпсона», которую мистер Лебман приварил к кожуху, Лес уверенно направлял огненный поток в сторону полицейской машины. Свинцовая флотилия отыскала стекло, пронзая, раскалывая, измельчая его в пыль, и два силуэта внутри вздрогнули, скорчились и задергались под напором впивающихся в них пуль.