Стрелок-3 Митральезы Белого генерала. Часть вторая.

- Покорнейше благодарю!

- Будищев, не юродствуйте! Любого другого унтер-офицера за подобный фокус ожидало бы разжалование. Но вы известный изобретатель, можно сказать ученый, и… да к черту ваше изобретательство! Если бы, я не чувствовал себя обязанным за спасение Студитского, вы сегодня же встали бы в строй рядовым, и, смею заверить, никакие высокопоставленные особы не защитили бы вас!

- Осмелюсь спросить, ваше превосходительство, уж не идет ли речь о нашей размолвке с хорунжим Бриллингом?

- Размолвке? Нет, каково?! Да будь вы офицером, такую размолвку можно было бы разрешить только у барьера!

- А доложили ли вашему превосходительству, из-за чего произошел этот инцидент?

- Да какое это имеет значение?!

- Ну, если честь дочери военного министра не имеет значения…

- Молчать! – рявкнул раздосадованный наглыми возражениями кондуктора Скобелев, но тут же осекся и, настороженно глядя на Дмитрия, спросил: - А при чем здесь графиня Милютина?

- Значит, не доложили, - бесстрастно пожал плечами Будищев.

- Говорите!

- Как прикажете. Так вот, их благородие хорунжий Бриллинг, рассказывая о своем успехе у дам, упомянул, что сюда в качестве сестры милосердия направляется его давняя любовница, у которой высокопоставленный отец и титул. И что именно их связь и была причиной его перевода из гвардии.

- Что прямо так и сказал? – хмыкнул Скобелев и вопросительно обвел глазами присутствующих.

Арцишевский в ответ только пожал плечами, дескать, не знаю, а вот присутствовавший на гулянке Шеман, утвердительно кивнул.

- И что? Нет, он, конечно, свинья, но…

- Ваше превосходительство, так уж случилось, что большую часть пути из Петербурга я провел рядом с графиней Елизаветой Дмитриевной. Скажу больше, я имел честь оказать ее сиятельству некоторые услуги.

- Это все, разумеется, прекрасно, но неужели вы всерьез думаете, что Бриллинг говорил о графине Милютиной?

- Я понятия не имею, о ком говорил хорунжий. Но много ли среди здешних сестер милосердия имеют одновременно и титул, и высокопоставленного отца, способного запросто выкинуть офицера из гвардии?

- А ведь верно! – крутнул головой полковник и, стащив с головы лохматую кавказскую папаху, вытер лысину платком.

- И я совсем не уверен, что его высокопревосходительству понравится, что ваши подчиненные полощут имя его дочери, - поспешил добавить Дмитрий, но тут же нарвался на яростный взгляд Скобелева.

- Благодарю за заботу, кондуктор, но побеспокойтесь лучше о себе!

- Так точно! – вытянулся тот, сообразив, что перегнул палку.

- Выйдите и подождите снаружи, - велел генерал, и, дождавшись, когда Будищев покинет кибитку, обратился к офицерам: - Что скажете, господа?

- Трудно сказать что-либо определенное, - осторожно начал первым, как самый младший в чине Шеман. – Но в одном наш изобретатель прав. Даже если Бриллинг выдумал все от начала до конца, в героине его басни все равно узнают графиню Милютину. И, смею утверждать, ничего хорошего из этого не выйдет.

- А вы думаете, хорунжий мог это все выдумать?

- Я так кажу, - пробасил Арцишевский, в голосе которого от волнения прорезался малороссийский выговор. – Як офицер, Бриллинг справный, а як людына – дуже поганый! Колы бы не связи, так его в адъютанты ни в жизнь бы не взяв. А шо до их ссоры, то нехай уси пропануют, шо воны просто поцапалысь, а ни якой дочцы министра зосим не було! А шобы люди не думали дурного, то нехай возьмут по пистолю, та и прострелят друг дружке головы.

- Дуэль?

- А шо? Усим только краще будет.

- Осмелюсь доложить, - вмешался Шеман, - что Будищев не дворянин и не офицер. Так что дуэль между ним и Бриллингом не возможна. К тому же, мне приходилось видеть, как он стреляет. Это будет просто убийство.

- Ну, положим, хорунжий тоже не за печкой уродился, не говоря уж о том, что он, как оскорбленная сторона, имеет право на выбор оружия. Выберет шашку и дело с концом. Хотя, кто говорите по происхождению ваш кондуктор?

- Вообще, из крестьян Ярославской губернии. Однако, будучи в Петербурге, вступил сначала в мещанское сословие, а потом и в купеческое. Ну и судя по участию в его судьбе графини Блудовой, он все-таки бастард её брата.

- Нет-нет, этого только не хватало. Дуэль офицера с купцом… какая нелепость.

- Та и тьфу на их, - хитро усмехнулся Арцишевский. – Пес колы не бачит, то вин и не гавкает. Развести, хлопчиков по далее друг от друга и пусть служат. А после войны, нехай хочь рубятся, хочь стреляются, хочь на кулачки бьются. Наше дело сторона.

- А вот это дельно. Как вам наверняка известно, господа, нам в самом скором времени предстоит рекогносцировка. Лазутчики доложили, что Махмуд-кули-хан намеревается напасть на аулы здешних йомудов, чтобы наказать их за нежелание воевать с нами. Вот пойдем и переговорим с текинцами накоротке. Я намерен взять с собой половину ваших митральез, лейтенант. Так что распорядитесь, чтобы с ними отправился наш кондуктор. Пусть опробует свое изобретение в настоящем деле.

- Есть!

- А вы, полковник, отправьте своего подопечного с полусотней казаков в Михайловское укрепление. Так сказать, на усиление.

- Слушаюсь.