Стрелок-3 Митральезы Белого генерала. Часть вторая.

- Ох… - удивился Дмитрий, но затем пришел в себя и внезапно охрипшим голосом ответил по уставу: - Покорно благодарю, ваше превосходительство!

- Меня не за что, - ухмыльнулся в густые бакенбарды генерал. – Это награждение произошло, когда вы уже находились в Закаспийском крае, и породило некоторые, скажем так, обстоятельства.

Договорив, Скобелев пытливо и даже с какой-то лукавой смешинкой в глазах посмотрел на растерянного кондуктора, как будто ожидая от него чего-то необычного.

- Простите, но я вас не понимаю, - искренне признался тот.

- Да что же тут непонятного, - не выдержал Вержбицкий, с тоской поглядывавший на уже накрытый стол. – Ты теперь дворянин и офицер!

- Как?!

- В Российской империи, - наставительным тоном начал объяснять полковник, неожиданно для себя перешедший с моряком на «вы», - есть два ордена, любая степень которых, возводит кавалера в потомственное дворянство. Святого Георгия и Святого Владимира. Жаль, конечно, орден ваш без мечей, однако же, как ни крути, вы – дворянин и кавалер, а посему можете быть произведены в офицеры. Радуйтесь, кондуктор, вы стали человеком!

- Человеком? – нахмурившись переспросил Будищев.

- Конечно!

- К копии указа приложен приказ по морскому ведомству временного управляющего вице-адмирала Пещурова о допуске кондуктора Будищева к экзамену на чин гардемарина, - добавил улыбающийся Скобелев. – Жаль только сдавать его тут негде. Разве что оставите свою батарею и вернетесь на флотилию…

- Никак нет, ваше превосходительство, - мотнул головой свежеиспеченный «кавалер». – Я пулеметы не брошу.

- А вот за это хвалю! – по-своему истолковал отказ Дмитрия генерал. – Тогда сделаем так. Я как главнокомандующий имею право произвести унтера в обер-офицерский чин. В правду сказать, правом этим со времен Отечественной войны никто не пользовался, но тут – дело верное. Как ни как, кавалер и бантист. Это производство государь утвердит. Приказ будет готов завтра с утра, а пока поздравляю вас офицером, господин прапорщик!

С этими словами, Скобелев протянул Будищеву руку, как бы показывая, что они теперь ровня. Почтительно пожавший ее Дмитрий не без удивления отметил, что генеральская ладонь оказалась мозолистой и крепкой, а рукопожатие получилось по-настоящему мужским, а не как обычно, когда начальник снисходительно протягивал подчиненному три вялых пальца.

- За такое грех не выпить, - подал голос поднявшийся со своего кресла полковник.

- И то верно, - охотно согласился генерал. – Шампанского, правда, нет, но кахетинское весьма недурно…

- Если можно водки, - охрипшим голосом попросил новоиспеченный офицер, отчего-то поморщившийся, когда услышал про «кахетинское».

Денщик уловив пожелание господ с видом заправского метрдотеля разлил прозрачную жидкость из графинчика по серебряным стопкам, после чего те дружно чокнулись и выпили по-гвардейски, не закусывая.

- Отдельная благодарность, - доверительно склонившись к Будищеву продолжил Михаил Дмитриевич, - за пленного мальчишку. Ваше благородство разом уменьшило текинское войско на несколько тысяч человек, так как его родственники согласились держать нейтралитет. Я во всех подробностях написал об этих обстоятельствах его величеству, так что можете ожидать награду и за это.

- За богом молитва, а за царем служба не пропадают, - вставил с усмешкой Вержбицкий.

- Что скажете об этом молодце? – поинтересовался Скобелев, когда новоиспеченный прапорщик вышел из кибитки, и они с начальником артиллерии смогли, наконец, поужинать.

- Странный молодой человек, - пожал плечами умудренный жизнью полковник, поддевая кусок жаркого вилкой.

- Чем же?

- Да как вам сказать, ваше превосходительство. Не трус, но в пекло дуриком, как это часто бывает с господами-офицерами, не полезет. Осторожен и ничуть этого не стыдится, однако если угодит в передрягу, то дерется отчаянно, а уж стреляет и вовсе так, будто ему черт ворожит. Еще очень внимателен разным к мелочам. Взять хоть эти патроны, будь они неладны! Никто ведь не приметил, а он углядел. При всем при этом еще и хитер, как десять маркитантов. Они, кстати, уже на него жаловались.

- Даже так?

- Случалось, - скупо усмехнулся Вержбицкий.

- И говорит странно, - припомнил Скобелев. – «Крайнее дело»…

- Точно. С его легкой руки теперь все охотники говорят не «последнее», а «крайнее».

- Но почему?

- Даже не знаю, Михаил Дмитриевич. Вроде как примета плохая.

- Стало быть, суеверен?

- В том то и дело, что нет.

- И впрямь, странно. Ладно, поживем – увидим. Впереди поход, а вояка он знатный и офицер из него получится толковый.

Выйдя от командующего, Дмитрий с трудом перевел дух. За время ожидания он успел изрядно проголодаться, а поднесенная генералом теплая водка, оказавшись в желудке, настоятельно рекомендовала закусить и … выпить еще! Делать было нечего и новоиспеченный прапорщик отправился к маркитанту.