Стрелок-3 Митральезы Белого генерала. Часть вторая.

[4] Саман – в данном случае мелко нарубленная солома. А вообще это кирпич из необожжённой глины с добавлением этого самого самана.

[5] Кутенок – щенок.

[6] Погиб Теке! (туркм.) Если ошибка, не сочтите за труд поправить.

Глава 13

Следующие несколько дней прошли в относительном затишье. Русские укреплялись в своем лагере в Егин-Батыр-кала, лишь изредка выходя из него небольшими партиями для фуражировки или разведки. По обыкновению, царившему в Русской Императорской армии, эти отряды составлялись из трех родов войск. Обычно роту – две пехоты, сотня казаков и взвод артиллерии.[1] В одну из таких экспедиций вместо пушек были включены митральезы.

Уже потом выяснилось, что диктуя приказ о формировании отряда, Скобелев имел в виду морские скорострельные орудия, но отвлекся и нечетко выяснил свою мысль, но адъютант его не понял, а потому, не мудрствуя лукаво, написал: - «взвод морской батареи». Между тем, две десантные пушки системы Барановского [2] только что заняли свое место в редуте перед лагерем, и заменить их было не то чтобы совсем нечем… просто Шеману это и в голову не пришло.

- Гардемарин Майер! - громко позвал он, получив бумагу из штаба.

- Слушаю, - высунулся тот из соседней кибитки.

- Берите свой взвод и отправляйтесь в распоряжение войскового старшины Верещагина.

- Есть!

- Что за шум, а драки нет? – поинтересовался подошедший к ним Будищев.

- Надеюсь, скоро будет! – весело отозвался гардемарин, которому хуже горькой редьки надоело томиться в резерве.

- На фуражировку что ли? – догадался Дмитрий.

- На нее!

- Хорошее дело.

- Я тоже так думаю, - улыбнулся во все тридцать два зуба моряк.

- Главное не забудь, что не все добытое тяжким трудом надо отдавать интендантам.

- Господин прапорщик, - строго прервал «инструктаж» лейтенант. – Считаю своим долгом заметить, что ваше поведение роняет тень на всех офицеров флота.

- В смысле? – искренне удивился подобному наезду Будищев.

- Я говорю о вашем постоянном сборе трофеев!

- Моем?!

- Прекратите балаган! – разозлился Шеман. – Стоит поблизости оказаться убитому текинцу, как на него коршуном бросается ваш денщик и тут же обдирает до нитки. Даже наши казаки, которые по совести говоря сами далеко не безупречны в этом вопросе, уже злословят на этот счет.

- Все казаки или один наш общий знакомый в чине хорунжего? – хладнокровно поинтересовался Дмитрий.

- Увы, но уже не только он, - отозвался лейтенант, правильно понявший о каком именно знакомом идет речь.

- Кажется, я знаю что делать, - задумался прапорщик.

- Никаких дуэлей до окончания похода! – попытался перебить его лейтенант.

- Надо поднять руку кверху, - продолжал Будищев, - потом резко ее опустить и сказать: - «хрен с ним»!

- Какой чудесный рецепт! – захохотал внимательно прислушивавшийся к их разговору Майер.

- Попросил бы вас! – вспыхнул Шеман.

- Вот что братцы-кролики, - прервал их Дмитрий, - во-первых, трофеи мой Федька таскает не для меня!

- А для кого же, позвольте спросить?

- Для себя, естественно! Ну, хочет человек добиться успеха в жизни и стать купцом. Кто я такой, чтобы судить его?

- Допустим на минуту, что это так. Но он возит добытое с вашими вещами!

- Да где же ему их еще возить? Кстати, пока мы спорим, Верещагин уйдет один. Кстати, может, мне тоже прогуляться?

- Ну уж нет, - горячо возразил гардемарин. – Ты и без того из боев не вылезаешь, а я все в резерве, да в резерве.

- Как знаешь, - не стал спорить Дмитрий. – Главное держи пулеметы наготове, чтобы прикрыть артиллеристов, пока они будут пушки разворачивать.

- Пушек не будет.

- То есть как? – нахмурился Будищев.

- В приказе об этом не слова. Идут вторая рота самурцев, третья сотня таманцев и мы, многогрешные.

- Странно.

- Приказы не обсуждают, - пожал плечами лейтенант.

- Ну-ну, - неопределенно хмыкнул прапорщик, но спорить больше не стал и отправился по каким-то своим делам.

- Александр Александрович, - спохватился Шеман, когда тот ушел, - а вы случайно не знаете, отчего Будищев назвал нас братцами-кроликами?[3]

- Нет, Николай Николаевич, - отозвался Майер, - но мне это обращение обидным не показалось.

- Да мне тоже, просто никогда не знаешь, что нашему «изобретателю» может прийти на ум. Может ведь даже гадость какую сочинить, а мы и знать не будем, отчего над нами смеются!

- Да уж, с него станется.

Поначалу, когда русский отряд покидал свой лагерь, его тут же замечали текинские разведчики, после чего старались если не напасть на них, то хотя бы обстрелять, но нарываясь на ответный огонь артиллерии, в панике отходили назад. Особенно угнетающе на вольных сынов пустыни действовала шрапнель. В самих пушках для них не было ничего удивительного, более того, пушкари Геок-тепе замечательно метко стреляли из своих древних орудий, но вот исправно разрывающиеся в воздухе снаряды, причем всякий раз непосредственно над скоплениями живой силы, вызывали у защитников крепости просто суеверный ужас.