Стрелок. Извлечение троих. Бесплодные земли

– Чтобы полностью подавить инфекцию, нужно принять определенную дозу пенициллина. А ты просто ее приглушил. Прошло несколько дней, и она вылезла снова. Нам нужно побольше лекарств, но двери нет и взять их неоткуда. Придется тебе пока как-нибудь продержаться. – А про себя Эдди подумал, что Одетта – безногая, а за водой приходится ходить все дальше и дальше. Удобное времечко выбрал Роланд, чтобы опять разболеться. Специально захочешь – хуже не придумаешь. Если, конечно, очень постараться…

– Мне нужно сказать тебе кое-что про Одетту.

– Ее так зовут?

– Угу.

– Красивое имя, – заметил стрелок.

– Да, мне тоже так кажется. Имя приятное. Неприятно другое: то, что она думает о своем пребывании здесь. Она думает, что ее здесь нет.

– Я знаю. И меня она недолюбливает, я прав?

В самую точку попал, подумал Эдди. Однако это не мешает ей считать, что ты – сплошная галлюцинация. Но вслух он этого не сказал, только кивнул.

– И я, кажется, знаю причину, – продолжал стрелок. – Дело в том, что она не та женщина, которую я сюда затащил. Совсем не та.

Эдди вытаращил глаза, а потом вдруг кивнул в возбуждении. Это размытое отражение в зеркале… искаженное злобой лицо… старина Роланд прав. Боже всемогущий, он прав! То была не Одетта.

Но тут он вспомнил руки, которые небрежно перебирали шарфы и косынки, а потом так же небрежно принялись запихивать в сумочку дешевую бижутерию – впечатление складывалось такое, что ей хотелось, чтобы ее поймали за кражей.

И кольца на пальцах были.

Те же самые кольца.

Однако это еще не значит, что те же самые руки, вдруг осенило его, но уже через пару секунд его возбуждение спало. Он хорошо разглядел ее руки. Те же самые руки: тонкие, нежные, с длинными пальцами.

– Нет, – подытожил стрелок. – Это не она.

Глаза его пристально изучали Эдди.

– Ее руки…

– Послушай, – не дал ему договорить Роланд. – И слушай очень внимательно. Сейчас от этого может зависеть жизнь и твоя, и моя: моя – потому что я снова заболеваю, твоя – потому что ты в нее влюбился.

Эдди предпочел промолчать.

– В ее теле – две женщины. Когда я вошел в нее, это была одна женщина, а когда я вернулся, она стала совсем другой.

Теперь Эдди не смог вымолвить ни слова.

– И было еще кое-что, одно странное обстоятельство, но я либо не понял, либо понял, но это вылетело из головы. Мне это обстоятельство показалось важным.

Роланд поглядел мимо Эдди на одинокую коляску, что стояла в конце небольшой колеи, идущей из ниоткуда, потом – снова на Эдди.

– Я мало что понимаю, как такое вообще может быть, но тебе нужно держаться настороже. Ты понимаешь, о чем я?

– Да, – еле выдавил Эдди. В легких как будто не было воздуха. Он понял – пусть даже на уровне завсегдатая киношек, – о чем говорил стрелок, но пока у него не хватало сил объяснить. Ощущение было такое, как будто Роланд одним ударом вышиб из него дух.

– Хорошо. Потому что та женщина, в которую я вошел по ту сторону двери, так же смертельно опасна, как эти ночные омарообразные чудища.

Глава 4 Детта по ту сторону

1

«Тебе нужно держаться настороже», – сказал стрелок, и Эдди с ним согласился, но Роланд был уверен, что Эдди не понял, о чем он говорит: потаенная часть его разума, где таится – или не таится – инстинкт самосохранения, осталась глуха к словам стрелка.

Роланд это понял.

Эдди очень повезло, что Роланд понял.

2

Посреди ночи Детта Уокер открыла глаза. В них отражались свет звезд и ясный ум.

Она вспомнила все: как она отбивалась, как ее привязали к коляске, как издевались над ней, называли ее черномазой сукой.

Она вспомнила чудищ, выходящих из волн; вспомнила, как один из этих двух мужиков – тот, что постарше, – убил одного «омарчика». Тот, что помоложе, развел костер, приготовил еду, а потом, улыбаясь, протянул ей на палочке кусок дымящегося мяса. Вспомнила, как она плюнула ему в рожу. Его улыбочку, которая мигом обернулась злобным оскалом белого. Он наотмашь ударил ее по лицу и сказал: «Ладно-ладно, ты еще пожалеешь, черномазая сука. Потом сама просить будешь, но ни фига не получишь». А потом он и Воистину Гнусный Мужик рассмеялись, и Воистину Гнусный Мужик достал здоровенный кусок говядины, насадил его на вертел и принялся обжаривать над костром – на морском берегу, в незнакомом месте, куда они ее притащили.

Запах медленно прожаривающегося мяса был действительно соблазнительным, но она и виду не подала. Даже когда этот, что помоложе, помахал ломтем мяса у нее перед лицом, издеваясь: «Укуси, черномазая сука, попробуй-ка откуси», она сидела, как каменная статуя, сдерживая себя.