Стрелок с Севера

Она стояла на месте, не в силах решиться – бежать наверх, или к бомбоубежищу. Вот дура, девчонка… Рванул к ней, схватил за руку, потянул к пока еще распахнутой ржавой двери, за которой лестница вниз, гермоворота, и зал с низким потолком, на тысячу несчастных.

– Нет, пусти…

Сопротивлялась, но слабо, неуверенно. Вместе с опаздывающими мы спустились, сели прямо на пол, недалеко от толстых металлических створок. Дальше пихаться бесполезно: народу набралось явно больше тысячи, потому что стоявшие у входа, несмотря на ужас в глазах, пока не растеряли человеческого, не думали о том, как будет дальше, не калькулировали в голове запасы продовольствия, возможности воздушных фильтров. Пропускали всех, кто успевал.

– Кошка… – тихо пробормотала Яна, смахнув слезу.

Я сжал ее ладонь в своей. Пытаться успокаивать? Утешать? Глупо. Да и шумно вокруг – крики, детский плач, женские причитания, мужские ругательства.

Стукнуло металлом о металл: гермоворота закрылись. Все. Теперь ждать. А потом… Потом жизни не будет, я понимал. Это вам не метро, тут долго не протянуть. От страха за будущее, которого нет, толпа через неделю на стены полезет. Люди начнут с ума сходить, за банку консервов друг друга на куски рвать.

Яна прижалась ко мне теснее. Почему вспомнила про кошку? Ведь она жила с родителями, но о них ни слова. Может, уехали куда?

Мужик, тот, что замок открывал, все время смотрел на запястье, затянутое кожаным ремешком с циферблатом. Наверное, знал – когда. Хотелось спросить, но… Что это изменит? Минутой раньше, минутой позже. Миллионы сейчас вжимаются в бетон, глядя на часы. Время подлета небольшое, насколько я помню – минут двадцать или тридцать. Пора бы уже.

Мужик опустил руку. Прислушался, подняв голову к потолку. Многие в ожидании смотрели вверх, и даже дети вроде как притихли. Но ничего не происходило. Минуту, пять, десять… Женщины снова стали роптать с едва уловимой надеждой в голосе.

“Дум!” – удар был слабый, едва слышимый, но вздрогнул весь зал. Снова – “дум!”. “Дум, дум, дум!”. Кто-то стучался в ржавую дверь, там, снаружи. Еще опоздавшие? Ну, теперь уж все, не откроют.

“Отбой! Эй, там!”. Трое, назначенные какой-то важной инструкцией ответственными, переглянулись. Быстро зашептались – открывать, не открывать? Прошло уже сорок минут, если бы ракеты долетели, мы бы знали. А раз тихо… Значит, и правда – пронесло?

Решились. Скрипнула створка, медленно открывая проход к лестнице наверх. Один из ответственных поднялся. “Что там?”. “Все нормально, не будет бомбардировки. Выходите”. Сомневались еще минуту, потом открыли и верхнюю, ржавую дверь. Еще не поверившие до конца в свое счастье, люди потянулись к выходу.

Мы с Яной покинули бомбоубежище, снова почувствовали дуновение свежего ветерка, увидели Солнце. В ветвях деревьев пели птицы. Рядом стоял полицейский УАЗик, патрульный о чем-то разговаривал с ответственными. Рука его, державшая сигарету, мелко подрагивала. Я подошел, спросил:

– Почему не рвануло?

Он сплюнул себе под ноги.

– Потому что отменили. Кто-то там, за океаном, не дал своим ракетам долететь. Нажал на кнопку, они самоуничтожились.

– А наши?

– Не знаю. Надеюсь, что тоже.

Мы зашли в дом, поднялись на восьмой этаж. Яна открыла дверь квартиры, взяла на руки мяукающую кошку. Посмотрела на меня.

– Хочешь чаю?

Я кивнул.

Родительское собрание

 – Здравствуйте, уважаемые родители! У нас с вами третье собрание в этом году, но если вдруг кто-то забыл – меня зовут Ксения Владимировна.

Она улыбнулась, слегка поклонившись классу.

– На повестке дня несколько серьезных вопросов. И, прежде, чем мы начнем их разбирать, я хотела бы обратить внимание на некоторые бытовые мелочи, – Ксения Владимировна повернулась к третьему ряду, где по традиции рассаживались члены родительского комитета, – У нас, дорогие родители, сломался кулер. Да! Очень прошу кого-нибудь этим заняться, потому что сами понимаете – детишки растут, на переменках бегают, а потом сразу на водопой. И еще один момент: закончились бумажные полотенца. Посмотрите, что там с фондом класса. На полотенца нужно обязательно выделить денежку. Это не для меня делается, и не для школы, а для ваших детей. Ну да вы и сами понимаете.

Она прошла к своему столу, оглянулась на доску, где мелом были написаны даты предстоящих каникул. Раскрыла школьный журнал.

– Так… С формальностями разобрались, теперь к делу! Все вы знаете, что через месяц нам предстоит сдавать государственные проверочные работы. В этом году их будет пять, по каким предметам – я думаю, вы в курсе. Если забыли, чуть позже напомню. Бояться проверочных не надо, ничего нового там не будет. Весь материал на уроках был выдан, так что ваша задача, как родителей, правильно настроить сыновей и дочерей. Чтобы они не тряслись от страха, а нормально, спокойно работали.

Она снова отошла от стола, внимательно оглядела класс, прошла между рядами, словно на уроке.

– Что, Владимир Петрович? Да, я помню, что Машенька много пропустила. Нет, писать все равно придется.

Ксения Владимировна подняла голову и обратилась уже ко всем родителям.