Стрелы на ветру

Подобная перспектива ужасала Эмилию. Там (даже в мыслях она не могла назвать эту страну домом) ей просто некуда было податься. Вернуться в сан-францисскую миссию она не могла. За несколько недель до отъезда обстановка там значительно ухудшилась. Из Бостона приехала дюжина новых миссионеров, готовящихся к отправлению в Китай. И несколько из них начали выказывать чересчур большой интерес к Эмилии. Поначалу все это держалось в рамках вежливости. Но долго так продолжаться не могло. В конце концов они начали глазеть на Эмилию с алчностью и слишком вольно разглядывать ее фигуру. С ней – якобы случайно – сталкивались, касались ее тела, прижимались к ней в коридорах, в обеденном зале, по дороге в церковь или из церкви. Ни библейские заповеди, ни помолвка с Цефанией, ни упорная холодность Эмилии – ничего не помогало. Рано или поздно они позабудут о всяких приличиях. Эмилия видела это по их глазам.

Цефания вздохнул во сне. Эмилия взяла его за руку и нежно пожала. Девушка улыбнулась сквозь слезы:

– Будь благословен, Цефания. Ты сделал все, что смог. А большее никому не под силу.

Глава 6 СМEPTЬ КНЯЗЯ ГЭНДЗИ

В том году князь Саё замерз насмерть в ледяном зимнем море; его преемника, князя Рёто, задавила сломавшаяся ветвь цветущей вишни; следующего наследника, Моритакэ, летом убила молния.

И тогда князем стал Косэки.

Он сказал: «Я ничего не смогу поделать с погодой».

За время необычно ранних осенних дождей он казнил всех телохранителей, отослал всех наложниц в монастырь, прогнал поваров, женился на дочери конюха и объявил войну сёгуну.

Князь Косэки правил тридцать восемь лет.

Судзумэ-нокумо (1397)

Сохаку перестал спорить и беспокоиться. Когда Гэндзи обосновался в хижине для медитации и велел, чтобы его оставили наедине с Сигеру, Сохаку лишь сказал «да, господин», поклонился и вышел. Неотвратимость несчастья подарила ему тот самый внутренний покой, какого не смогли дать шесть месяцев дзэнской практики. Здесь, в этом месте, где на протяжении многих поколений монахи достигали сатори – просветления, невежественный мальчишка и безумец, обуянный жаждой убийства, решали судьбу клана Окумити. Быть может, оба они останутся в живых. Быть может, нет. Это не имело особого значения. Они могут прожить сегодняшний день, и сегодняшнюю ночь, и завтрашний день. Но в любом случае скоро и Гэндзи, и Сигеру умрут. Иного исхода быть не может. Вопрос лишь в том, как именно они умрут и кого убьют при этом.

Когда Сохаку вышел из хижины для медитаций, он ощутил странный холод во всем теле. Обычно это свидетельствовало о начале болезни, и достаточно серьезной. Сама эта мысль вызвала у настоятеля улыбку. Интересно, какую хворь можно счесть наиболее точной метафорой для сложившейся ситуации? Может, холеру, несколько месяцев назад обрушившуюся на соседнюю деревню? Нет, тут требуется что-то посерьезнее. Бубонная чума? И лишь потом настоятель сообразил, в чем заключалась странность и что выпило тепло из его тела.

Впервые его шаги по дорожке, усыпанной галькой, были совершенно бесшумны. Не прилагая к этому никаких усилий, он освоил походку, которая до сих пор не давалась даже наиболее искусным его самураям. Тело все осознало раньше ума, тем глубинным знанием, которое проникает в самую суть. И во внезапной вспышке озарения Сохаку узрел вероятного убийцу, о котором прежде никогда не думал.

Себя самого.

Если клан Окумити обречен – а это так и есть, – то его истинный долг заключается в том, чтобы спасти свою семью. Если Сохаку не сумеет стать вассалом другого господина, то и сам он, и его потомки будут уничтожены вместе с теми, кто сохранит верность древним клятвам. Сохаку прикинул различные варианты. Единственным господином, способным обеспечить безопасность в нынешние беспокойные времена, был сам сёгун. Или, точнее, окружающие его люди.

Сам нынешний сёгун, Иэмоти, – хилый четырнадцатилетний мальчишка. Если с кем и следовало устанавливать отношения, так это, несомненно, с Каваками, главой тайной полиции.

Но прежде чем сделать это, необходимо испытать своих людей. На кого из них можно положиться? Кого из них придется устранить? А как же его старые друзья, оставшиеся в Эдо, – Кудо и Сэйки? Нужно будет переговорить с ними при первой же возможности. Если они присоединятся к нему, вся затея станет намного безопаснее.

Если б клан по-прежнему возглавлял князь Киёри, Сохаку никогда и не подумал бы об измене. Но хитроумный старый воин мертв.

Сохаку видел будущее отчетливо, словно наяву. Сэйки и Кудо присоединятся к нему – или тоже умрут.