Стремянной

В 1580 году польско-литовская армия Стефана Батория захватила Юрьев. Одним из командиров армии был князь Курбский. Так вот вернулся он в этот город, из которого бежал ночью, тайком, много лет назад.  Город раскрыл ворота, и грабёж был ограничен. Когда горожане несколько оправились от страха и решились появляться на улице, слуга доложил Курбскому, что к нему пришла какая-то пана. Курбский поморщился, сказал не пускать, но слуга добавил: «Она говорит, что про Василия Шибанова знает».  Курбский нахмурился и приказал чтоб вошла. Возраст вошедшей в комнату женщины угадать было трудно. Она была одета как зажиточная купчиха и держалась с достоинством. Внимательно смотрели на князя спокойные зелёные глаза. Князь порылся в памяти, но лицо не было знакомо.

Настя узнала его сразу, хоть и обрюзг, растолстел, да и цвет лица был нездоровый.

– Что ты хотела мне сказать о Василии?

– Что сын его у тебя в прихожей ждет.

Князь вдруг все разом понял.

– Зазноба у него в Юрьеве была, ты что ли?

Женщина молча кивнула.  Князь поднялся, шагнул к ней:

– Прости меня, не хотел я так-то…  Прости, если можешь.

– Любил он тебя, князь, – тихо сказала Настя и вдруг, впервые за все годы, залилась слезами. Она плакала, всхлипывая и подвывая, и говорила ему, торопливо, как будто боялась, что он её остановит, то чего никогда никому не сказала:

– Прочел он там, на площади, царю письмо твоё, и царь ему милость обещал коли отречется от тебя, а он отказался, – говорила она с болью, – а потом они его так мучили, так, что всё тело кровью было покрыто, и всё изломано, сожжено, искалечено… .

Князь не мог поверить своим ушам:

– Ты там была, в Москве!

Он обнял её за плечи, утешал, просил прощения. Она всё плакала у него на груди.  Эту сцену и увидел ворвавшийся в комнату с криком: «Мама!» юноша. Да так и застыл на пороге. И князь застыл, провел рукой по лицу, словно призрак увидел, отступил назад.

Юноша с удивлением смотрел на плачущую мать и на князя.  Никогда не плакала мать, никогда даже не дрогнула, а тут платок сбился, глаза покраснели. И князь как-то странно на него смотрит. Князь вызвал слугу, что-то приказал. Слуга вернулся с богато расшитым поясом, на котором висел нож в дорогих ножнах.

– Прими от меня на покаяние.

Мать молча кивнула, и парень вежливо поклонился.

– Как звать?

– Василёк, – сказала мать с нежностью, а сын покраснел от смущения.

– Грамотный?

– Да, по-русски, по-польски, по-литовски и по латыни знаю.  По-гречески и по-немецки обучаюсь.

– Эх ты, – присвистнул князь. – Я образованных люблю. Коль захочешь, приезжай ко мне в поместье, мне для тебя дело всегда найдется.

Настя толкнула сына, чтоб поблагодарил, приказала подождать за дверью.

– Молодец какой, на Василия похож, – сказал князь, когда дверь закрылась.

– Спасибо тебе князь, что помнишь, – тихо прошептала Настя, – и не кручинься так, Василий тебе всё простил. С тем и вышла.

По дороге домой Василёк молчал. Пытался понять, что произошло. С удовольствием поглядывал на новый пояс.  У паренька были русые волосы, серые глаза и заразительная белозубая улыбка. Мать шла рядом, как всегда спокойная и непреклонная. Только покрасневшие глаза выдавали недавние слезы. Дома отец сначала начал выговаривать: мол где шляетесь в такое время, но когда увидел роскошный пояс, его маленькие черные глазки заблестели.

– Откуда взял?

Князь Курбский подарил, на службу звал! – восторженно заговорил было Василёк, но осекся. Настя добавила, как всегда невозмутимо:

– Я водила его к князю. Он грамотных привечает. Думала, Василёк ему понравится.

Отец успокоился и начал рассматривать княжий подарок.

Василёк проснулся среди ночи и встал, пошел выпить воды.  Мать сидела за столом не зажигая свечи. Он сел рядом, взял её за руку.

– Мама, я не понимаю, почему ты плакала? Почему князь у тебя прощения просил?

Настя тихо прошептала:

– Видно пора тебе все сказать. – Подняла голову: – Князь очень любил твоего отца.  А ты на него всем похож.

Василёк все еще смотрел на неё, не понимая.

– Твоего настоящего отца, назван ты в честь него, крест его на шее носишь.

Рука парня рванулась к вороту рубахи, коснулась простого медного крестика.

– Так значит, отец мне не отец?  Значит, ты… . – На лице его появилось растерянное выражение.  Настя заговорила быстро:

– Нечего тебе стыдиться, любила я твоего отца, а он меня, да и тебя. Умер он за верность князю, оттого князь и кается.

Василёк вдруг поцеловал руку матери и попросил:

– Расскажи мне все.

Настя рассказала, ничего не скрывая.  Когда закончила, глаза у сына блестели. Он ещё раз поцеловал ей руку.

На следующий день пришел слуга князя: «Князь Курбский хочет, чтоб твой сын к нему пришел». Василёк глянул на мать за разрешением. Она кивнула, и он ушел. Муж Насти посмотрел на неё подозрительно:

– Что это князь нашего Василька жалует?

– А кто его не жалует? – пожала плечами Настя. – Нравится он людям. А если князь его с собой возьмет, то и жизнь у него будет другая.  Не по нему в лавке весь день сидеть.

– А ты знала князя, когда он здесь наместником был?

– Видела, но в первый раз вчера с ним говорила.  Не думай мысли дурные-то.