Стремнина

— А чего? Отработали. Имеем право.

— Я не имею. За баранкой. Это ты со своим бегемотом… Ежли сам не захочешь, так в канаву не свалишься.

Сучок взорвался:

— Оно и видно… Думаешь, не знаю, как ты сам на бульдозер просился? Бегемот… Ишь ты, определил. Да мой механизм твою колымагу враз в ту же канаву наладит. Завидуешь просто, вот что я тебе, Никола, скажу. Завидуешь.

— Ну и ладно, — усмехнулся Рокотов, подумав, что магазин прошли благополучно и теперь Костя вынужден будет «всухую» играть в шахматы. Глядишь и успокоится… — Ты вот что, идем-ка ко мне вечерять. Жена грозилась вареников настряпать.

— Пойдем, только все одно твоя Мария по кухонной части намного отстает от моей Насти… Это ты, друзяка, сразу признавай. Оно у Марии все бы хорошо, да вот выдумки при готовке нету. Моя-то, коли б на базар в город не бегала, дак запросто в колхозную столовую пойтить могла б.

Все это были давние споры, и Николаю участвовать в них не хотелось. Зашли во двор, обмели веником ноги Сучок покосился на темные окна своего дома, вздохнул. Николай понял: Настя опять на базаре, и не прими Костя предложение Рокотова, сидеть бы ему одному в хате перед миской вчерашнего холодного борща.

— Может, все ж мотанем в город, а? Никиту повидаем, напрямки спросим у него, как и что. В прошлый раз все шуточками откидывался, а я, старый, не допытал.

Сутулый, маленький, с горестно сморщенным лицом и голубыми ясными глазами, Костя был похож на престарелого воробья, пощипанного временем и жизнью. Над морщинистым конопатым лбом взвихрялся постоянно завиток, и это придавало ему драчливый и обиженный вид. Только сейчас, когда усаживались за стол, Николай разглядел, что глаза у Кости начинают по-старчески слезиться, и удивился этому своему наблюдению. Не старый ведь, пятьдесят четвертый год. «Ох, дети-дети…» — в очередной раз подумал он и о Никите, и об Эдьке. Что ни день — жди от них сюрпризов.

Мария принесла еду, а сама исчезла на кухне, чтоб мужикам не мешать. Историю Кости знала давно, даже раньше, чем Николай. Еще когда Никита женился, Настя побежала по всем соседям сватов с расспросами и горестно поделилась наблюдениями и слухами с Марией.

Ели молча. Потом Николай неторопливо расставил фигуры на шахматной доске.

— Ты, брат, меня послушай, — сказал он, — делу теперь помочь трудно. Расписались, тут уж чего? Я о другом. Уговори Никиту сюда перебраться, да и невестку пристроим к делу, чтоб времени у нее мотаться не было. Авось наладится.

— Оно так, — согласился Костя, раздумывая над очередным ходом. — Ладно, до Куренного схожу. Побалакаю.

— Куренной уже того, тю-тю… Салазки ладит. Верный слух имею.

— А кто ж заместо него?

— Со мной не советовались. А по мне — инженера надо б.

— Кулешова, что ль?

— Его. Разумный парень.

— Оно б и неплохо. — Сучок ловко смахнул с доски Николаева слона, продвинул вперед свою пешку и повеселевшим голосом добавил: — Ваши не пляшут, Миколай Алексеевич.

В прихожке стукнула дверь и кто-то заговорил с Марией. Николай задумался над партией: ферзь Кости нависал над его ладьей. И тут в комнату шагнул, причесывая волосы, помятые шапкой, сам Кулешов:

— Прощения прошу, Николай Алексеевич, решил вот зайти к вам кое о чем переговорить. Не помешаю?

— О чем речь, Анатолий Андреевич? Заходите, пожалуйста. Рад… Может, заодно и вареничков? Тут жена такую вкуснятину спроворила.

— Спасибо, я уже поужинал.

Костя уже натягивал фуфайку:

— Так я пойду, Коля… Жена небось розыски объявила. Я опосля…

Он исчез мгновенно.

Кулешов присел к столу, оценил позицию на доске, улыбнулся:

— Ферзевый гамбит… Любопытная партия.

— Какой такой гамбит? Баловались вот тут с Костей. В теории мы слабоваты. Всё по-деревенскому…

— Напрасно, у меня книжка есть любопытная, шахматные задачи. На досуге есть над чем посидеть. — Кулешов отодвинул доску, глянул в глаза Николаю, — пришел я к вам, Николай Алексеевич, с таким делом. Вы хорошо знаете нагорную сторону?

— Знаю. Чего ж не знать. Там четыреста гектаров. Земля дрянь. Песок сплошной. Сколько помню, там зерновых больше семи центнеров не брали с гектара. Из-за этой самой нагорной стороны колхоз и сидел в прорехе. На других участках и до двадцати пяти брали, а там — провал. Воду бы туда, да разве навозишься?

— Вот и я об этом, Николай Алексеевич. Воду бы туда. И тогда там можно с гарантией урожаи брать.

— Можно-то можно, да только как?

— А вот гляньте. — Кулешов вынул из кармана карту угодий, развернул ее на столе. — Вот видите, речка. Здесь мост. Вот хоздвор строителей. Там Карманов начинал гараж для техники ставить, помните? Так вот, работы срочно пришлось прекратить. Почему? Да там вода на глубине шести метров. Начали котлован рыть, а наутро там уже озеро целое. Вы понимаете, о чем речь?

— Ясное дело… А я еще тогда подумал: вот напасть, ямку вырыли, а дожди так быстро заполнили. Еще лазил там, думал, куда отвод сделать. А потом гляжу, забросили это дело. Значит, там водоносный слой… вот чудеса, на такой высоте.