Стремнина

— Проходите, пожалуйста. — Эдька пропустил гостей в комнату, принял у них шубы. Мужик при первом более детальном рассмотрении оказался плотным, коротконогим, с седыми волосами ежиком, с аккуратно подстриженными усами щеточкой. Лицо ухоженное, чисто выбритое. Портили его глаза: злые, внимательные глаза человека, готового к драке, и фиксирующие абсолютно все движения противника. Когда он сел в кресло, на колени уложил шикарную кожаную папку, неестественно пухлую, со значком-монограммой. Надя не села в предложенное ей другое кресло, отошла к окну, всем своим видом показывая вынужденность нынешнего визита. Едва были сказаны первые слова, как она встала перед собеседником и сказала сухо и коротко:

— Я пойду.

Все это было непонятно Эдьке, и он, поглядывая на гостя, видимо расположившегося в кресле надолго, пошел снова к двери. Надя набросила шубу на плечи и выскочила на лестничную площадку, так и не пояснив ничего. Он окликнул ее, встав в дверном проеме, но она уже сбегала вниз по лестнице, и полутемный коридор ответил ему лишь эхом собственного голоса и стуком входной двери.

Оставалось вернуться в комнату и узнать, чего же хочет от него спутник Нади. В общем-то, Эдька начинал понимать кое-что, но все это было неясно и требовало пояснений.

— Итак, — гость, пока хозяин ходил, разглядывал обстановку, — итак, Эдуард Николаевич, мой визит для вас, как я вижу, радости особой не доставил. Понимаю, не то время суток. Впрочем, если разговор наш не состоится, я уйду очень быстро. Итак, моя фамилия Тихончук, Александр Еремеевич Тихончук. Я — дядя Виталия Корнева. Вы спросите, зачем я здесь? Извольте. Я слыхал, что вы достаточно разумный человек. Вы прижали к стенке этого сосунка Виталё. Я не призываю вас замять дело, нет, пусть все идет. Даже заставьте его возместить ущерб, заплатить все до копеечки… Сукин сын, польстился на чепуху, баб ему, простите, не на что было угощать, жеребец стоялый. Вы спросите, зачем я пришел? Отвечу. Я работаю директором ресторана «Поплавок». Много лет работаю, позволю себе такую не относящуюся к делу реплику. И вот представьте себе, моя репутация из-за этого дела может серьезно пострадать. Я ведь тоже материально ответственное лицо. А вдруг кому-то вздумается вспомнить о генетике? Дескать, если племянник вор, то не может ли быть таковым и родной дядюшка? Вот за этим я и пришел.

Эдька молча разглядывал сидевшего перед ним человека. Нельзя сказать, что он был очень неприятен. Нет, скорее наоборот. Тонкие брови, широкий лоб, нос с приятной горбинкой. Спокоен, как человек, исполняющий не очень радостную, но морально оправданную обязанность. Только пальцы нервно постукивали по папке на коленях.

— Вы не по адресу, — сказал Эдька. — Если у вас возникнут какие-либо вопросы, вы сможете их задать суду.

— У меня не вопрос, у меня просьба.

— Я вас понимаю, но помочь ничем не могу.

— Можете. Если вы согласитесь с мнением людей, советовавших вам ограничиться выплатой Корневым присвоенных денег…

— Я прошу не давать мне советов.

— Жаль, — вздохнул Тихончук, — очень жаль, Эдуард Николаевич. Я ведь не толкаю вас на служебное преступление. Один из ваших руководителей сам советовал вам нечто подобное. Государство не понесет никакого ущерба, как говорят, всем сестрам по серьгам, но зато вы поможете сохранить в чистоте репутации нескольких людей. Если б речь шла об этом шалопае Корневе, я бы ни за что не пришел сюда. Но речь о другом, речь не только обо мне, но и о Станиславе Владимировиче. Поверьте мне, иначе бы я не пришел к вам с таким очаровательным эскортом.

— Извините, я занят. У меня просто нет времени продолжать этот разговор.

Тихончук натянуто улыбнулся:

— Ох, молодость-молодость… Сколько ошибок ты делаешь в жизни. А потом ведь так трудно исправлять их. Ладно, Эдуард Николаевич. Я ухожу. Но разговор наш закончился не так, как было бы полезно не только для вас и меня, но и для некоторых других людей. Боюсь, что сегодня вы приобрели немало недругов, как говорят в торговле, оптом. Сразу то есть, в комплекте. А вам, с вашим общественным положением, гораздо лучше было бы поостеречься. В здешней почве вы еще не совсем укрепились, Эдуард Николаевич. Как ветерок покрепче дунет, так и понесет вам по чисту полю. Впрочем, я к вам пришел с одной целью: попытаться, как говорят, воззвать к вашему здравому смыслу. Как видите, я вам не предлагаю ни взятку, ни что-либо еще противозаконное, хотя деньги вам не помешали бы в любом случае. Я вот, простите, смотрю на вашу так называемую обстановку. Жену сюда привести даже как-то и негоже. А если б вы меня послушали…

Эдька встал:

— Простите, наш с вами разговор слишком затянулся.

— Да-да… — Тихончук кивнул, подхватил свою папку, — да-да, конечно. Я прошу прощения за этот визит, но я хотел кончить дело миром и ладом. Не получилось, к сожалению. Жаль. А ваша карьера могла бы быть безоблачной. Засим позвольте откланяться.