Стремнина

Однако вечером, не дожидаясь расчетов на основе физики, Гриша Чернолихов, Зубков и Гурьев набили один мешок порохом, прикрепили поверх него несколько пеналов и стащили в реку. Пеналы утопились почти полностью. Но мешок плавал, и как раз на той глубине, на какой нужно, чтобы оказаться поверх плиты. Ясно было, что заряд поплывет…

Но требовалось обдумать еще многое. Где и как монтировать заряд? Выводить его в реку плавом или вывозить на спаровке? Какой длины потребуется трос, чтобы держать заряд, когда его понесет к плите? Становиться или нет теплоходу на якорь? И опять дело решалось в горячем споре.

Незаметно, сама собой, среди рабочих, ведущих взрывы, в эти дни сложилась какая-то особая атмосфера постоянной приподнятости, азарта, товарищества. Одно время даже Мерцалов и его приятели вовлеклись в затею с плавучим зарядом. Правда, когда все было подготовлено и обдумано, когда осталось жить ожиданием удачи, они ни с того ни с сего вдруг охладели: безотчетны повороты у таежной вольницы.

Арсений Морошка старался быть в сторонке. «Соображайте, соображайте, не малые!» — отмахивался он от нетерпеливых. Но втайне он радовался, что однополчане так увлеклись подготовкой необычного взрыва, и с этим их увлечением связывал свои надежды. Ему не хотелось расставаться осенью с однополчанами. Попробуй найди таких людей будущей весной.

И вот сегодня, поднявшись раньше обычного, бригада Кисляева смонтировала на спаровке сложный, необычный заряд.

В реку вышли молча, с нахмуренными, сосредоточенными лицами: все утро — одни неприятности, так и лезут под руку, а впереди такой взрыв. Только Сергей Кисляев признался вслух, не рассчитывая, однако, на внимание друзей:

— Служил я в армии — нервы у меня были в полном порядке. А здесь попортил за одно лето. Сам замечаю, сердитым становлюсь, даже злым. Вот так бы и загрыз…

Вася Подлужный и Николай Уваров удивленно переглянулись: забывшись, бригадир сам давал им возможность для коварнейших шуток над собой. Грех было упускать такую возможность, но Подлужный и Уваров, понимая, что вынудило бригадира к такому неосторожному признанию, по обоюдному молчаливому согласию решили его пощадить. Да и не до шуток сейчас было…

У штурвала теплохода нынче встали рядом Терентий Игнатьевич и Арсений Морошка. Они вывели теплоход со спаровкой в прорезь, где велись в последнее время взрывные работы, и начали медленно сплавляться по ней, держась строго на вешку с белым флагом, поставленную ниже «Черепахи». Течение в границах прорези, хотя здесь и не была еще убрана взорванная порода, стало все же значительно ровнее, спокойнее на вид, чем на всей шивере, но еще стремительнее — широкий поток не разбивался здесь, как прежде, на мелкие, вилючие струи, не бурлил, а шел прямо, уже не встречая больших каменных преград. Надо было все время бороться с этим потоком, не поддаваться его силе, сдерживать скорость сплава…

С той минуты, как теплоход оказался в прорези, все рабочие на спаровке, неуклюжие в спасательных жилетах, замерли на своих местах вокруг заряда, стиснув пальцы на концах жердей. Никто, за исключением Володи Полетаева, в ожидании команды даже не оглядывался назад. Все поглядывали лишь на вешку с белым флагом. Но вот негромко, будто щадя тишину таежного утра, крикнул позади теплоход — и вся бригада выдохнула будто одной грудью:

— Поше-е-ел!

Всем рабочим пришлось здорово подналечь и выложить все силы, чтобы спустить без помощи якоря тяжелый и громоздкий заряд, сплошь увешанный пеналами, выкрашенными красной краской, да вдобавок еще с якорной цепью позади, которая должна служить тралом. За одну минуту у всех разгорелись лица и закипела хрипота в груди. Звякая и гремя железом, заряд скрылся в речной пучине, а через несколько секунд всплыл и заалел над водой, впереди спаровки, и тогда все, оглядываясь, зашумели:

— Порядок!

— Пускай!

И только тут бригада поняла, что она, если учесть все ее труды и хлопоты, сделала все-таки лишь половину дела. Вся вторая половина доставалась, по существу, одному Арсению Морошке.

Он сам взялся за штурвал.

Вася Подлужный осторожно, не торопясь, но и без малейших задержек отпускал с барабана трос, на котором крепился заряд, а Демид Назарыч, орудуя катушкой, разматывал магистральный провод. Заряд спокойно уносило все дальше от спаровки — он маячил кровавым пятном в потоке. Равномерно отрабатывая назад, Морошка удерживал теплоход на одном месте в прорези, по-охотничьи нацеливаясь зарядом на вешку с белым флагом. Хорошо шел заряд! Точно в цель! От радостного предчувствия удачи у рабочих даже начало стеснять дыхание. Никто не смог бы сейчас вымолвить ни единого слова. Все были захвачены ожиданием заветной минуты. И вдруг красные пеналы, по всем приметам несколько преждевременно, запрыгали над зеленоватой, залитой солнцем стремниной.

На спаровке заволновались:

— Встал, да? Что такое?

— Трал держит, не видишь?

И действительно, цепь, привязанная концами за два задних угла заряда, висевшая в воде петлей, не дойдя до «Черепахи», зацепилась, вероятно, за камень.

— Подаю назад, — крикнул Морошка в окно.