Читаем Стрет и Вайнд. Непохожие (СИ) полностью

- Ты уверен в этом? - на всякий случай спросил я у него. - В том, что нежить в подвале слабая?

- Уверен. Я даже пару раз присутствовал на месте тренировок баронских войск. Поверь - ничего опасного там не водится.

- Ничего?

- Ничего.

Это все хорошо. Но иметь дело с нежитью это....

- Боишься? - мигом разглядев мои сомнения, тут же поддел меня он.

- Боюсь? Ну... - Что скрывать - я и правда боялся нежити. Не каждый человек выдержит вид трупа или давно разложившегося скелета. Что уж говорить о восставшей из гроба нежити. А если при этом восставший мертвец желает тебя убить, и хорошо для этого вооружен... Кроме того, в страже нас пугали страшными историями о солдатах, заразившихся от нежити разными болезнями. А уж количество историй о разных проклятьях просто не перечесть.

Нет - соваться в тот некрополь я не хотел.

Но выбор... Других идей ни у меня, ни у Вайнда не было.

Итак, что у нас, то есть у меня, имеется?

- Ты говоришь, что там только простая нежить? - снова уточнил я на всякий случай, нервно постукивая вилкой по столу.

- Да, самая обычная - зомби, скелеты и неупокоенные, - снова развил мои страхи Вайнд. - Ни духов, ни признаков и нежити-магов.

Это хорошая новость.

- И ты говоришь, что она там очень слабая? - снова спросил я его. На этот раз - чуть смелее.

- Да. Баронова солдатня с ними с легкостью справляется.

Это тоже мне только на руку.

- А пойдем мы туда когда? Днем? - уточнил я и это.

- Конечно же днем - я не глупец, чтобы ходить по ночам в такие места.

Просто отлично. Но оставался еще один вопрос.

- А если и в этот раз у нас ничего не выйдет? - спросил я о том, что меня тревожило больше всего.

- Ну, если и на этот раз у нас ничего не выйдет, тогда.... Тогда мы будем думать, что боги действительно не на твоей стороне и... больше не будем отвлекаться на исполнение твоих пожеланий. Ну что, идет?

- Э-м-м... Я призадумался. Как-то странно выходило, что Вайнд оказывался в выигрыше при любом исходе дела: либо я окажусь с мечом, и больше его не тревожу, либо я просто больше его не тревожу. Но, если подумать, разве я могу упустить еще один шанс, тем более, если он - последний?



17.05

***


Мы вышли из города через северные ворота, как и два дня тому назад. Но на этот раз мы пошли не на север, а свернули на запад, в сторону маячившей у горизонта невысокой горной гряды.

Дорога привычно проходила в молчании - я, как всегда, был не против поговорить с кем-то о том, о сем, но вот Вайнд упрямо хранил молчание. И хоть я и понимал, что у этого молчания есть свои причины, все же считал, что молчать человеку не должно. Каждый прожитый день приносит в нашу жизнь много новых и интересных мыслей, а потому держать их во внутреннем заточении - дело не полезное.

Тем более что у меня назрел один очень интересный вопрос.

- Вайнд? - окликнул я мага, бодро вышагивающего впереди, тем самым указывая мне дорогу.

- Чего? - откликнулся он, даже не поворачиваясь.

- У меня есть один вопрос, - произнес я задумчивым тоном.

- Если бы только один, - в привычной манере ответил он. Затем он тряхнул головой, словно отгоняя тяжелые думы, и все же повернулся ко мне: - Спрашивай.

И я спросил - коротко, честно и прямо в лоб.

- Вайнд, чего ты такое трусло?

От моего вопроса лицо у напарника вытянулось почти до небес.

- Трусло? Я? - искренне удивился он.

Я думал, он останется равнодушным. Может - чуток разозлиться. Или - взъярится. Но именно изумления от Вайнда я не ожидал.

- Да, ты, - немного смутившись, я все же повторил ему свой вопрос.

Через некоторое время приятель совладал с собой, и его лицо приняло прежнее безмятежное выражение.

- То есть ты, Стрет, считаешь меня трусом? - снова переспросил он меня.

- Да, - согласился я.

- Меня, Вайнда?

- Да.

- Трусом?

- Да.

- Уверен?

- Да.

- С чего вдруг?

Я понял, что тут простым "да" я уже не отделаюсь. Пришлось объясняться.

- Ну, потому что ты... - Я запнулся, споткнувшись с подбором нужных слов: с одной стороны, мне хотелось сказать все, как на духу. С другой же я хотел не обидеть Вайнда: ведь что ни говори, он все-таки мой наниматель.

- Хорошо. - Видя мою заминку, он сам пришел мне на помощь. - Скажи, Стрет - что именно ты считаешь за трусость?

Тут все было просто.

- Трусость - это когда ты чего-то не делаешь из-за чувства страха, - тут же отчеканил я.

- Ясно. А говоря то, что я чего-то не делаю, ты имеешь ввиду... - снова подтолкнул меня он.

- То, что, когда появляется какая-нибудь опасность, ты в первую очередь заботишься о себе, а уже потом - о ком-то другом.

- То есть, тебя возмущает то, что я забочусь прежде всего о себе? - сделал вывод Вайнд.

- Ну... да, - несколько неуверенно ответил я.

- И именно поэтому ты считаешь меня трусом?

- Да. Ты просто вылитый заяц - если что не так, то ты - в кусты, - выразил я недавно мелькнувшую мысль.

- Вот как...

- Ну да.

- Хм...

Некоторое время напарник молчал, просто шагая рядом. Горы впереди медленно, но неуклонно приближались.

- Стрет, - заявил он, когда я уже не надеялся на ответ, - а тебе не кажется, что трусость и здравомыслие это не одно и то же?

- А? - Теперь уже удивился я.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза