Стретч - 29 баллов

— В новых директивах говорится, что если клиент не способен должным образом решать задачи по поддержанию кредита, то условия пользования счетом пересматриваются и, в особых обстоятельствах, осуществляется согласованное закрытие счета после возмещения задолженности. Неспособность клиента к выполнению пересмотренных условий в крайних случаях может стать причиной юридических санкций.

Автор этого текста умел отсекать хвост по кусочкам.

— Боюсь, что вы попадаете во вторую категорию, мистер Стретч.

— Не во вторую, а в последнюю. Судя по тексту, категорий больше, чем две.

— Разве?

Фрост в изумлении уставился в стандартный лист бумаги, на котором, очевидно, и была начертана бессмертная проза. У меня мелькнула мысль, что если бы они действительно напутали с количеством категорий, то им пришлось бы угробить несколько тысяч на перепечатку всей документации. Мысль меня утешила, но ненамного.

Фрост поднял глаза. У него был очень утомленный вид. За удушающими кольцами менеджерского новояза я различал порядочного человека, который пытался мне кое-что объяснить. Ему очень не хотелось говорить этого напрямик, но он переборол себя.

— Проще говоря, мистер Стретч, если вы не выплатите долг в течение месяца, мы подадим на вас в суд. Мне очень жаль. — Бедняга был близок к нервному срыву. — Крайний срок — тридцать дней.

— Боже, неужели все так плохо? Не волнуйтесь, это еще не конец света. Я разберусь.

— Я мало чем могу помочь. Дело уже ушло наверх.

Ишь ты. У низкой структуры вдруг обнаружился верх. Я так и знал.

Фрост проводил меня до улицы и вместо рукопожатия похлопал по плечу.

— Желаю удачи. Я действительно очень сожалею, просто слов нет.

Приподняв брови, он смотрел на меня глазами, полными печали. Мне захотелось его обнять. Интересно, как у него это получается? Только что грозил пустить меня по миру, и вот я уже готов его пожалеть. Поразмыслив, я решил, что угрозы исходили не от него. Главный мистер сидел где-то на куче денег в кондиционированной штаб-квартире, поигрывая шелковым галстуком на раздутом от бургундского брюхе. Фроста просто использовали как подневольного карателя. Его оскопили. Его прежнее право вершить дела по своему усмотрению, которое приносило ему удовлетворение от работы, заменили новыми директивами, превратив и его самого в говорящую директиву. В автобусе по дороге домой я представил, как Фрост сидит в баре отеля где-нибудь в Суиндоне во время бесовских курсов по обслуживанию клиентов и ругает почем зря новые порядки или наливается под завязку дома на диване и потом всю ночь скулит жене о своем ущемленном достоинстве. Как быстро вундеркинды с лэптопами перенацелят стратегию с нужд и запросов клиентов на увольнение половины персонала? Думаю, за ними не заржавеет.

От сладких мыслей денег не прибавлялось, и я решил произвести ревизию моих возможностей. Воровство, проституция, нищенство, бегство, тюрьма, Барт. К моей остановке мне стало совершенно ясно, что иного пути, кроме как попросить денег у Барта, нет. Лучше поступить в рабство к толстому бандюгану, чем становиться домушником, попрошайкой или платным пидором. Выйдя на работу в вечернюю смену, я позвонил Барту на мобилу и так лебезил, что, когда вспоминаю об этом, хочется скулить от омерзения. В трубке было слышно приглушенное бормотание крупье и китайскую речь — Барт опять торчал в казино. Я робко умасливал Барта минуты две и только тогда понял, что он давным-давно согласился. Барт поставил только одно условие: он давал деньги в долг как личный заем и вернуть их я должен был разом, а не капля по капле. Он даже на проценты не намекнул. Его выгода состояла в том, что я фактически был прикован к «О’Хара», пока не соберу и не отдам тысячу двести фунтов. При зарплате, какую я там получал, времени на это ушло бы немерено.

И все же в тот вечер, несмотря на бодун, яйцеобразный шишак на лбу и чувство раскаяния, на душе у меня было легко. Я раздавал команды налево и направо и обволакивал посетителей своим шармом. Тепло, светло, никто меня не знает, а с работой я справлюсь и с завязанными глазами. Работа временно заменила мне счастье. Вот как повлияли на меня письмо в надписанном от руки конверте и приглашение на интервью. Счастье, разумеется, длилось недолго.

2,91 фунта