Стриптиз

Часть этих людей погибла в стычках внутри эрзя, часть вновь окрестьянилась. Некоторые попали на службу ко мне. Но эти «новые люди» сделали главное: снесли «старых людей», убрали верхушку, главный тормоз на пути вовлечения народа в процесс ускоренного прогресса.

Обратная дорога… Неделя мёрзлой степи. Слава богу, что в ней текут реки, растут деревья, встречаются селения. Степь под Арзамасом более похожа на южно-русскую, как на юге Белгородчины или на севере Луганщины. Это не бесконечная ровная, продуваемая насквозь и насмерть ледяными ветрами, тарелка Таврических степей.

Мы потеряли почти весь скот, полон и треть людей. Одни умерли, другие отстали, разошлись по домам. Но те 4 сотни эрзя, которых Вечкенза вывел к своему Пичай-кудо — были его люди. Торопясь во Всеволжск, я мог уже надеяться, что его так просто не съедят.

Вечкенза начал прижимать те кудо, которые не послали людей в поход. Сначала просто требовал «отступное». Потом начал «выкручивать досуха». Тех, кто возражал, начинал рассуждать о своём праве, о древней воле, о народном собрании, спрашивал:

— Всё это хорошее — будет у тебя под саблей кыпчакского хана? Какое у тебя право под ханской плетью? Какая у тебя воля под копытом степного коня? Так почему же ты не пришёл защищать всё это хорошее — туда, на Земляничный ручей?

И глядя бешеными глазами в лицо очередного кудати, ошарашенного наглым тоном безбородого сопляка, приказывал своим людям идти в кладовые.

Недовольные пытались взяться за оружие. Став, таким образом, мятежниками. Ветераны Вечкензы были опытнее и лучше вооружены. А главное: организованы. Они были многочисленнее. В каждом отдельном месте, куда они приходили. Да и я несколько раз посылал отряды.

Инязору попробовали угрожать гневом богов. Тогда Вечкенза психанул. И — крестил всех эрзя.

Мда… Ё-моё и бздынь в придачу.

Почайны в Мордве нет. Но и Теша вполне годится. Он начал охоту на жрецов, шаманов, святилища.

Всякая власть освящается религией, всякая господствующая религия — освящает господствующую власть. Чтобы сменить власть — нужно сменить веру. Кудати восставали против Ине, карты их поддержали. Вечкенза взбесился и принялся резать и тех, и других. Выжигая святилища в пепел вместе с жрецами и «истинно верующими». Наплевав на угрозы божественных наказаний: ему не страшно — с ним сила Христова.

Заодно досталось и немногочисленным мусульманам и давно уже живущим в некоторых местах этой земли иудеям и русским язычникам. А я прислал ему несколько попов, книги, облачения, сосуды.

Реакция Боголюбского… восторг в захлёбе!

Крещение мордвы и муромы для русских князей… со времён святых Бориса и Глеба и до Батыя… и много после…

Подвиг. Деяние, сравнимое по важности с крещением самой Руси. Ну, не вровень, а вот на равноапостольную княгиню Ольгу… «Заря перед рассветом». А «Зверь Лютый»? — «Ветерок перед восходом»?

Боголюбский… После самоубийства Изяслава, гибели Калауза с семейством, сведений о спасённой и сохранённой мною Софье, публичной казни Феодора Ростовского… при том, что ему непрерывно «дули в уши» страдальцы по Клязьменскому каравану… и другим моим не прекращающимся… хепенсам…

Известие о разгроме целой орды Башкорда произвело впечатление. Вызывало уважение. Но — в рамках обычного. «Мы тут все такие. Мы и сами поганых бьём. Чуть лучше, чуть удачливее…». А вот новость о крещении мордвы… Да ещё и «Мордовской Руси»! Что была вечным унижением, занозой в чести всех князей Залессья…

В Боголюбово и во Владимире отслужили молебны в «одоление поганых язычников». И меня добрым словом помянули.

Лазарь принимал поздравления, сочился радостью и передавал мне похвалы князя Андрея.

Повторюсь: отношение князя Андрея ко мне было важнейшим условием выживания Всеволжска. Ни тактическая находка с одновременным ударом через непроходимый лес по зимним становищам орды, ни жестокая сеча на Земляничном ручье — его отношения ко мне принципиально не изменили. Только добавили осторожности, опаски. А вот «подвиг» — не в бою, но в вере — открыл… нет, не «кредит доверия» — Боголюбский никому не доверяет, но «окно возможностей».

— Ванька-то… к добру стремится. Пути у него, конечно… Но ведь доходит! До чего остальные — и помыслить не могут!

Чуть позже это обернулось для меня новым важным успехом, точнее — легализацией устранения очередной опасности, препятствия для роста Всеволжска.

Наиболее густо оппозиция Вечкензе была представлена в северной, Приволжской, части. Поселения эрзя здесь выжигались в ходе бунтов против власти инязора, жители обращались в рабство. Часть — люди Ине отгоняли в Степь к становищам Боняка. Те перепродавали дальше, вплоть до греческих рынков. Часть попадала на восток, в Суваш, Булгар и дальше, вплоть до Персии.