Строки, обагренные кровью

«1. Командир …Жидилов — русский.

2. Капитан, кавалерист Гобаладзе — грузин.

3. Танкист, рядовой Паукштите Василь — латыш.

4. Врач… капитан Мамедов — узбек.

5. Летчик, младший лейтенант Илита Даурова — осетинка».

Рука нерешительно замерла на бумаге. А как же дядя Ибрагим? Ведь Валерик поклялся драться и за него… Значит, он тоже в боевом строю? И твердо, написал:

«6. Моряк Ибрагим Ибрагимов — казанский татарин.

7. Артиллерист Петруненко из Киева — украинец.

8. Сержант, пехотинец Богомолов из Ленинграда — русский.

9. Разведчик, водолаз Аркадий Журавлев — из Владивостока.

10. Я, сын сапожника, ученик четвертого класса Волков Валерий — русский».

Кажется, всех перечислил? Да. Здесь у школы — только они. И дерутся так, что фашисты бегут. Вчера десять атак отбили…

«Посмотрите, какой мощный кулак мы составляем и сколько фашистов нас бьют, а мы сколько их побили; посмотрите, что творилось вокруг этой школы вчера, сколько убитых лежит из них, а они, сволочи, думают, что нас здесь тысяча, и идут против нас тысячами. Ха-ха, трусы, даже оставляют тяжело раненных и убегают».

Порывистый жаркий ветер вихрем влетел в окно и вместе с запахом дыма принес нежный аромат мяты и травы. Валерик облизнул пересохшие губы.

«Эх, как я хочу жить и рассказывать все это после победы всем, кто будет учиться в этой школе!» — продолжал Валерик.

Он еще раз посмотрел на классную доску и рисунок с подписью «Мы ушли на каникулы» и добавил:

«Школа! Твои стены держатся, как чудо среди развалин, твой фундамент не дрогнул, как и наш мощный кулак».

Когда-нибудь здесь снова будут сидеть за партами ребята. Кто-то будет списывать у соседа задачки, кто-то получит двойку и будет горевать, кто-то будет радоваться пятерке…

Он дописал свою газету, прочитал все сначала и подписался:

«Валерий «поэт» (Волк) 1942…»

Число он не успел поставить. Взрыв потряс здание школы, где-то совсем рядом разорвалась бомба, мелкой дробью прокатилась пулеметная очередь. Бой разгорался снова. Сложив листочек в несколько раз, Валерий засунул его в карман и пополз к своим.

Наступило 29 июня 1942 года, один из самых тяжелых дней обороны Севастополя.

Грохот частых разрывов бомб, снарядов, мин умолк внезапно, и в этот момент раздалась команда:

— Внимание! Приготовиться!..

За первой атакой фашистов последовала вторая, потом еще и еще… Грязные, смертельно усталые защитники Севастополя держались.

Тяжело ранен в позвоночник Иван Петруненко. Убит врач Мамедов. Упал Аркадий Журавлев. Ранена в голову Илита Даурова… Патронов и гранат осталось совсем мало…

На какое-то время все затихло. Не видно и самолетов.

Валерик выбрался из окопа, осмотрелся и вдруг кубарем покатился со склона.

Он вернулся обвешанный вражескими автоматами и дисками с патронами.

— Кто же это тебе позволил такое? — встретила его Илита Даурова. Но голос ее показался Валерию не очень грозным. Его окружили, с радостью расхватали оружие.

— Я мигом еще разок.

— Осторожно только.

Так он несколько раз спускался вниз и возвращался тяжело нагруженный, пока чуть не угодил под снайперскую пулю. Больше его не пустили.

В этот день было семнадцать атак, не считая бесчисленных налетов и артиллерийских обстрелов.

Когда атаки автоматчиков были отбиты, из тоннеля, что соединяет шоссе, идущее от Угольной пристани к Ушаковой балке, показались фашистские танки. Уверенные в своей безнаказанности, они ползли медленно, не торопясь.

В строю не осталось почти никого. Наскоро смотав проволокой три гранаты, Валерий выполз из окопа.

«Только бы успеть здесь, на самом узком участке шоссе возле школы, тогда и остальные не пройдут…» Он вскочил, размахнулся, и… острая, дикая боль ударила в правое плечо, рука бессильно повисла. Тогда он схватил гранаты левой рукой, размахнулся и швырнул что было сил навстречу танку. Огненный смерч взметнулся к небу…

Его нашли у шоссе, на пригорке, полузасыпанного землей.