Строптивая женщина

Марлена кивнула и посмотрела на маленький столик с двумя зачитанными журналами «Риджер дайджест». Пол был покрыт грязно-желтым ковром, в комнате пахло въевшимся в стены сигаретным дымом. Наверняка здесь бывают и мужчины, ждущие своих жен или подружек. Мужчины, которые о многом тут размышляют. Она чувствовала, верила: есть и другие мужчины, которые сопереживают, которые знают и уважают потребности женщин. Которые не бросают их на произвол судьбы ни тогда, когда делают детей, ни тогда, когда их получают, ни тогда, когда решаются не иметь их. Странно, что она об этом думает только сейчас, на больничной койке, ощущая непривычную легкость и пустоту внутри себя. Странно, что она думает о мужчинах. Прошло еще несколько минут, и она почувствовала тупую, тянущую боль в низу живота. Абразия, вспомнила она, так по-врачебному называется выскабливание. Именно так она себя и чувствовала: выскобленной, пустой, обескровленной. И спокойной.

Когда они были уже на автобане, кровотечение внезапно усилилось. Она использовала целую упаковку гигиенических пакетов, тампоны, но все, все стало красным от крови, и Марлене вновь пришла на ум акушерка из подвальной квартирки.

Они притормозили у стоянки. Марлена побрела в туалет, а Иоганна купила ей еще пачку пакетов в магазинчике самообслуживания.

Они поехали дальше. Сегодня светило солнце, справа от них покойно раскинулось озеро. Марлена опустила боковое стекло и глубоко вздохнула. Горы, вода, лебеди на ней — пейзаж, как на картинке из туристского проспекта.

Не хватает только такой же жизни — как на праздничной открытке.

— Ты вся горишь, — сказала Иоганна, коснувшись ее лба, и Марлена подумала, что должна вынести это. И если выдержит, то станет другим человеком. Если выдержит.

Ночью кровотечение стало еще сильнее. Она напилась болеутоляющих таблеток, а Иоганна пообещала ей выписать через своего гинеколога кровеостанавливающие средства, применяемые при обильных менструациях. Потому что в Мюнхене Марлена не могла обратиться ни к одному врачу. Он тут же поймет, в чем дело.

Весь следующий день она пролежала в постели. Она замотала горло шарфом и, пока Бернхард не ушел, старательно сморкалась и кашляла. Когда он закрыл за собой дверь, Марлена вздохнула с облегчением.

В пятницу она уже сидела за своим рабочим столом в издательстве.

Выделения все еще были сильными, но Марлена сказала себе, что аборт на третьем месяце беременности более чреват осложнениями, чем в начале ее. И действительно, к концу недели боли утихли, а кровотечение заметно ослабло. Она ощутила такое облегчение, что, запершись в ванной, полчаса проплакала. Потом умылась, подкрасилась, вернулась в гостиную и взяла в руки газету, углубившись в раздел объявлений. Следующий шаг — это квартира. Она и в самом деле выдержала. И стала другой.

7

Испытательный срок у Марлены закончился, и она получила прибавку в двести марок. В этот же день она встретилась с Морицем и сказала ему, что склоняется к тому, чтобы снять собственную квартиру.

Она долго обдумывала предложение Морица пожить у него. Этот вариант был для нее очень привлекательным, но она все же решила от него отказаться. Она хочет быть совершенно самостоятельной. Марлена попросила его только помочь с переездом, когда она найдет квартиру, и осенью, если она будет вечерами учиться, побыть иногда с Андреа.

— Иоганна и ты — единственные люди, кому я могу доверить дочь, — сказала она. И это было правдой: на своих родителей она не может рассчитывать. Отец практически перестал разговаривать с нею, узнав, что она все-таки уходит от Бернхарда. Мать тоже не одобряла поведения дочери, но по совершенно иным причинам. Она испытывала своего рода восхищенную зависть к тому, с какой силой и решительной энергией освобождалась Марлена от пут, которые всю жизнь связывали ее саму.

В начале июня, когда Марлена вечером во вторник вернулась с работы домой, Бернхард сидел в кухне с мрачным выражением лица. Перед ним стоял полный стакан коньяка, и Марлена поняла, что пришло время решительного и окончательного разговора.

— Где Андреа?

— У моей матери.

Ужас шевельнулся в ней, ей стало трудно дышать, как в детстве, когда она что-нибудь вытворяла и отец принимался искать кожаный ремень — единственное и испытанное воспитательное средство.

Она положила продукты в холодильник и поставила сковородку на плиту.

— Сядь.

Марлена удивленно обернулась:

— Почему? Что случилось?

— Садись.

Она уселась напротив него. Минуту они смотрели друг на друга. Марлена думала о шести прошедших годах. Срок немалый, очень важный отрезок жизни. Но они прошли его не вместе, не рядом.

— Что с твоей беременностью?

Она ничего не ответила.

— Отвечай! Отвечай сейчас же! Что с моим ребенком?

Твоябеременность… Но мойребенок…

— Я не беременна.

— Ты хочешь сказать, что большене беременна.

Абсолютно верное уточнение… Марлена сжала под столом кулаки, так что ногти впились ей в кожу.