Строптивая женщина

— Да, конечно, особенно если рядом понимающий супруг…

— У меня нет супруга.

— О-о… Тогда, конечно, ваша нагрузка намного больше.

Давид бросил на нее быстрый взгляд, но сделал это незаметно. Остаток пути они шли молча, но Марлена отчетливо поняла, что по воле случая ее жизнь снова подходит к неожиданному повороту.

Она получила это место. Ее зарплата выросла на триста марок. Бюро находилось на втором этаже, и она делила кабинет с замужней сотрудницей, приходившей только на полдня, чтобы помочь с письмами. Ее звали Габи Шиллер, ей было тридцать лет, и она мечтала забеременеть.

В первый день на новом месте Марлена приготовила закуску, позаботилась о шампанском и апельсиновом соке и пригласила в свое бюро сотрудников на маленький фуршет. Она была твердо настроена поднять престиж своей должности и многое перестроить и этим маленьким приемом хотела дать понять, что собирается кое-что изменить. Марлена пригласила Давида Эриксона и Георга Винтерборна. Оба пришли, что безмерно удивило доктора Бенду, поскольку он знал, что Георг Винтерборн обычно отказывается от приглашений такого рода.

— Я вспоминаю о нашем первом разговоре, — сказал господин Винтерборн Марлене и добавил еще кое-что, оставшееся непонятным для остальных присутствующих. — Ну как, вид со второго этажа нравится вам больше?

— Конечно. Но все же самый лучший вид открывается с пятого. — Марлена подала ему бокал шампанского. Он усмехнулся и отошел к Давиду, однако Марлена видела, что он продолжает наблюдать за ней. Она оставалась спокойной и предупредительной, заботилась, чтобы у гостей были полные бокалы, раздавала бутерброды и прислушивалась к разговору, который вели Винтерборн и Давид. Речь шла о новой рекламной стратегии, о проблемах финансирования — и о Кароле.

— Она зайдет за нами сюда, — сказал Георг Винтерборн, и Марлена со сжавшимся от огорчения сердцем отметила, как сразу просветлело лицо Давида. Ее радость по поводу удавшегося приема испарилась. Карола незримо присутствует здесь, хотя ее и нет!

И в этот момент Карола вошла в комнату. Все головы повернулись к ней. Она ослепительно улыбнулась и подняла руку в знак приветствия.

Карола была выше Марлены. Прекрасно сложенная, со светлыми волосами и красивым, идеально правильным лицом. Ее красота была настолько безукоризненной, что казалось, девушка сошла с обложки модного журнала, улыбаясь жемчужно-белыми зубами. Ее поступь, движения, изысканная речь — все говорило о том, что ей не может доставаться в жизни ничего, кроме любви, одобрения и поощрения.

Неожиданно для себя Марлена оказалась в тени удачливой соперницы. Теперь она понимала, почему Давид Эриксон воспринимал любую другую женщину как существо среднего рода. Рядом с Каролой все остальные женщины теряли привлекательность. Они были представлены друг другу. Пожатие Каролы оказалось крепким. «Жаль, — подумала Марлена. — Было бы лучше, если б у этого небесного создания оказался хоть один изъян. Например, вялое рукопожатие, которое выдавало бы неустойчивость психики или нерешительность». Буквально на один миг заглянув в глаза друг другу, обе сразу оценили шансы и силу друг друга. Это было особенно странно, поскольку до сих пор они ни разу не сталкивались. Карола Винтерборн только что закончила учебу за границей и должна была приступить к работе в производственном отделе, чтобы потом окончательно перейти в администрацию и войти в совет директоров.

Марлена предложила ей бокал шампанского, но Карола с сожалением покачала головой:

— Простите, но… У нас с доктором Эриксоном скоро важные переговоры. — Она взяла Давида под руку, и настроение Марлены вновь упало до нуля.

Когда Давид и Георг Винтерборн подошли к ней попрощаться, Марлена особенно сердечно улыбнулась владельцу фирмы:

— Я так рада, что вы нашли время зайти.

— А я рад, что вы у нас работаете. Знаешь… — Он повернулся к дочери. — Мы еще услышим о фрау Штритмайстер.

— Шуберт, — поправила Марлена. — После развода я снова взяла девичью фамилию.

Карола кивнула, не понимая, почему ее отец поднимает столько шума вокруг такого пустого места, как эта Марлена Штритмайстер… Шуберт… или как там ее. Их взгляды снова скрестились. У Марлены вдруг появилось предчувствие, что эту женщину нельзя недооценивать и что с ней справиться будет куда труднее, чем с ее отцом.

В тот вечер заболела Андреа. Она горела в жару и жаловалась на боль в горле.

Марлена позвонила Морицу, чтобы предупредить его, что сегодня пропустит занятия в школе и побудет с дочерью. Потом она позвонила матери и попросила ее побыть завтра с девочкой. В трубке был слышен разгневанный голос отца, который до сих пор не простил ей развод. Но, когда речь шла о любимой внучке, Тилли становилась непривычно решительной и твердой.

— Конечно, я приду, Ленни, можешь на меня рассчитывать.

Марлена вздохнула с облегчением. До сих пор ей удавалось внушать Андреа чувство, что они связаны крепчайшей нитью и что, несмотря на все профессиональные планы, дочь остается самым главным в ее жизни.