Структура стихотворного текста в аспекте герменевтической теории интерпретации (на материале английского сонета XVI-XIX вв.)

Т. Г. Хазагеров и Л. С. Ширина рассматривают этот вопрос в рамках экспрессивной стилистики, определяя экспрессию как «выразительно-изобразительные качества речи, отличающие ее от обычной (стилистически нейтральной) и придающие ей образность и эмоциональную окрашенность» [Хазагеров, Ширина, 1994: 168], и предлагая развернутую классификацию средств усиления экспрессии на фонетическом, лексическом и синтаксическом уровнях (подробнее об этом см.: [Хазагеров, 1992; Хазагеров, Ширина, 1994; Хазагеров и др., 1998] и др.). Заметим, что, хотя категории экспрессивной стилистики в равной мере относятся как к стихотворной, так и к прозаической речи, необходимо принять во внимание, что многие схемы и стилистические фигуры (в частности, фонетические фигуры и фигуры прибавления) зачастую выполняют в стихотворном тексте формообразующую функцию. Так, существует достаточное количество стихотворений, внутренняя организация которых основана на анафоре, эпифоре, кольце и параллелизме (фигуры прибавления), а также аллитерации и ассонансе (фонетические фигуры).

С несколько иных позиций рассматривает проблему экспрессивности Ю. М. Скребнев. Вводя понятие «позитивная стилистическая значимость» и противопоставляя ее «нейтральности» текста, он предлагает рассмотреть этот феномен в рамках известных языковых уровней – фонетического, морфемного, лексического и синтаксического. В основу понятия позитивной стилистической значимости текста ученый кладет понятие рекуррентности, регулярности языковых явлений, объясняя это его дефицитностью, относительно редкой встречаемостью, а следовательно, – способностью привлечь большее внимание реципиента: «Позитивная стилистическая значимость текста наблюдается в тех случаях, <…> когда имеют место отклонения от общего принципа нерегулярности (выделено нами. – С. Н.) текстовой структуры» [Скребнев, 1975: 82–83]. Так, на фонетическом уровне позитивно значимой считается ритмическая регулярность стихотворного текста; сюда же относятся аллитерация, ассонанс и, особенно, рифма. На морфемном и лексическом уровнях могут, соответственно, повторяться морфемы и отдельные слова, что также рассматривается как действенный стилистический прием. На синтаксическом уровне стилистически релевантной оказывается повторяемость структур (параллелизм), взаимовлияние смежных структур и повторяемость их последовательностей, регулярное чередование типов предложений и т. д. [Скребнев, 1975: 82–83].

В отличие от своих предшественников, Ю. В. Казарин предпринимает попытку сузить проблематику, рассматривая стихотворный текст с точки зрения его членения не на общеизвестные языковые уровни, а на так называемые уровни формы. Он говорит о «полиформальной структуре» стихотворения, т. е. наличии нескольких «форм» (иначе – формальных уровней) стихотворного текста, через взаимодействие которых автору удается достигнуть максимального смысловыражения. К ним относятся: а) графическая форма (строфика, фигурная графика), б) дискурсная форма (интонация, ритм), в) фонетическая форма (фоносмысловая организация текста), г) языковая форма (совокупность планов выражения единиц языка в стихотворном тексте) [Казарин, 2004: 18].

Таким образом, стихотворный текст, одновременно порождаемый и как единое целое, и как сложная, многоуровневая, «полиформальная» структура, всегда создается с расчетом на его дальнейшее восприятие, декодирование и интерпретацию. Вот почему необходимо отметить, что процесс порождения любого стихотворного текста неизбежно связан с выбором и применением различных средств и герменевтических техник текстопостроения, которые, взаимодействуя друг с другом, способствуют (или же, напротив, препятствуют) максимальному смысловыражению. (Заметим в скобках, что этот выбор часто обусловлен не только авторскими предпочтениями, прагматической установкой и коммуникативными целями, но и рядом литературно-эстетических и культурно-исторических факторов. В числе первых назовем жанр и традицию, в русле которых создается произведение. К числу вторых относятся особенности эпохи создания текста и, возможно, социальный статус самого автора). С одной из наиболее распространенных техник связаны понятия экспликации и импликации.

Дихотомия экспликация – импликация была впервые введена и разработана Ю. М. Скребневым в его трудах по стилистике и коллоквиалистике [Скребнев, 1958; Скребнев, 1985]. Вслед за этим ученым мы пониманием под экспликацией «использование и восприятие единиц языка как узуально избыточных при их соотнесении с узуально принятыми референтами», расширение плана выражения при сужении плана содержания. Импликация же, напротив, мыслится как «узуальная недостаточность используемых единиц языка», сужение плана выражения при расширении плана содержания (цитируется по: [Богин, 1969: 17]).