Струной натянутая нить, что крепче стали и легче звездной пыли (СИ)

- Так. По порядку, - потер переносицу Ренард, прикрыв глаза. – Мы уже выяснили, что Ник что-то искал весь этот год. И нашел. А потом – забыл. Прими во внимание, что кома – это неизученная область, и еще не факт, что Беркхард избежал последствий. Возможно, у него сейчас какой-нибудь… я не знаю… может, гормональный дисбаланс? И вот на все это наложилась потеря памяти. Думается мне, что Ник просто делает хорошую мину при плохой игре. Насколько я помню его личное дело, он даже колледж выбрал с расчетом на работу полицейского, а после сразу поступив в Академию. И теперь вся его карьера висит на волоске, если наша комиссия решит отозвать его допуск. Естественно, что он будет психовать, срываться и нервничать. Теперь по поводу тебя и ваших взаимоотношений. Тебе придется принять своего напарника таким, какой он сейчас. Я верю в него, иначе бы не рисковал своей карьерой, сохраняя ему работу – пройдет совсем немного времени, и он придет в себя. Тут уже ничего не поделать. Если ты не можешь с ним работать, скажи мне это сразу и сейчас – я подберу вам других напарников.

На последнем предложении Хэнк уставился на капитана с таким изумлением, что тот даже плечами передернул.

- Мне нужен работоспособный коллектив. Если кто-то не может работать с кем-то, проще поменять исходные данные, чем исправлять итоги, - пожал Ренард плечами, внимательно глядя на своего детектива.

- Не надо, - выпрямился Гриффин. – Я попробую вправить Нику мозги, а если не получится, то просто подожду, как вы и говорите.

- Тогда сегодня и завтра предоставь его себе, пусть успокоится. Тем более, что сегодня тебе тоже надо быть на рауте, а завтра Беркхард переезжает.

- Спасибо, капитан, - уже собираясь выйти из кабинета, улыбнулся Хэнк, но его остановил жест Ренарда, показывающий задержаться.

- И Хэнк… для душеспасительных бесед у нас есть штатные психологи, которые получают за это деньги. А теперь можешь идти.

Гриффин вывалился за дверь, почти видя перед собой отсвет своих полыхающих от стыда ушей. Будто отчитала строгая гувернантка за то, что дергал за косички понравившуюся девочку в песочнице. Ник ему за это еще ответит…

***

Ник пришел один. В хорошем костюме, чисто выбритый, успокоившийся и оттого – улыбающийся, он притягивал к себе немало взглядов. Причем, не только женских.

Сидя за столиком вместе с Хэнком, тем самым Фальконе с его супругой и еще одним шапочно знакомым детективом из соседнего отдела, Ник похлопал речи комиссара, потом, намного искреннее – речи капитана. Весело пообщался с соседями по столу, затем технично исчез где-то в толпе, мелькая то тут, то там. И каждый раз возле него обнаруживалась новая девушка, которой он ослепительно улыбался. Успокоенный, Хэнк решил, что имеет право расслабиться, и предоставил напарника себе. Так что, когда через какое-то время он не смог обнаружить Ника, то только головой покачал и обратил внимание на брюнетку возле банкетного стола, которая уже несколько раз весьма многообещающе смотрела на него.

А то, что нигде нет капитана… Может, вышел?

***

Сидя напротив удивительно красивой при неярком свете в дорогом ресторане девушки, Монро влюблено смотрел на Розали и думал, что он никогда не посмеет… не сможет… она откажется… ну, а вдруг?

***

Опустив голову на сложенные на руле руки, Ренард пытался заставить себя принять человеческий облик, вновь завести машину и поехать домой. Ему нечего делать здесь, на тихой улочке, возле дома, в котором для него места нет. Как нет для него места рядом с тем, кто не задумываясь убьет его, и не столько за то, кто он есть, а за обман. И что надо преодолеть гордость и попросить помощи, чтобы уничтожить то безумие и сжигающий изнутри жар после злополучного поцелуя. Тот рисунок, те взгляды и прикосновения… они ничего не значат, это просто привычки Гримма и самого Ника.

Но все эти мысли, все запреты самому себе растаяли предрассветной дымкой, стоило открыться двери на короткий стук.

Дверь открыл Ник, одетый в брюки от костюма, ослепительно белую рубашку, а на шее вокруг расстегнутого на три верхние пуговицы воротника висел развязанный галстук. Внимательно смотря в потемневшие глаза своего капитана, Беркхард чуть склонил голову и сделал шаг назад, отпуская ручку двери. Будто притянутый магнитом, Шон сделал шаг через порог, отчетливо понимая, что он был роковым. Но ему было уже плевать на все. В сумраке полутемного дома покорно склоненная голова Гримма будила самые дикие инстинкты, которые брали верх над всеми доводами разума. А Ник будто не понимал, не чуял своим гриммовским существом, подняв блестящий взгляд на Ренарда, что едва ли не буквально подставляет мягкое беззащитное горло под клыки хищника. Шон почти чуял на кончике языка, как медленными, тягучими ударами бьется пульс под тонкой кожей.