Струной натянутая нить, что крепче стали и легче звездной пыли (СИ)

Будто имея глаза на затылке, Ник продолжал пятиться по направлению к лестнице на второй этаж, успешно огибая нагромождения коробок, в которые уже успел упаковать свои вещи. И точно так же, соблюдая дистанцию в два шага, на него медленно наступал Шон, не давая ему отвести блестящий взгляд, полный понимания, что случится, как только капитан сделает эти два шага.

Это странное движение продолжилось вверх по лестнице. На перилах внизу осталось висеть бежевое пальто Шона. Где-то на середине лестницы упал пиджак. На площадке второго этажа змеей свернулся галстук. Дойдя таким странным манером до спальни, оба замерли, как перед прыжком в ледяную воду. И первым в эту пропасть сорвался Ник: приподняв голову и закрыв глаза, он отдал себя во власть той тьмы, что сейчас незримо для других расправила свои крылья. Потребовался всего один широкий шаг, чтобы сократить дистанцию между ними. Запустив руку в короткие пряди на затылке Ника, Шон крепко сжал пальцы, оттягивая голову назад и накрывая его губы жадным поцелуем. Будто получив негласное разрешение, Беркхард отмер и увлеченно включился в процесс.

Не разжимая кулака, свободной рукой Ренард начал лихорадочно сдирать с Ника рубашку, не обращая внимания, как горохом сыпятся по полу оторванные от нее пуговицы. Потянув за воротничок так, что чуть его не оторвал, Шон попытался стянуть рубашку с плеч Ника одной рукой, но ему помешал сам Ник, который пытался все это время расстегнуть пуговицы уже на рубашке капитана. Тех нескольких секунд, на которые они прервали поцелуй, чтобы чуть отдышаться хватило, чтобы избавиться от верхней одежды.

От прикосновения кожи к коже обоих перетряхнуло так, будто ударило током. Первым не выдержал и сдался Беркхард, прервав очередной поцелуй и откинув голову назад. В тишине пустого дома раздался первый сдавленный стон. Решив, что горло вполне неплохая замена губам, Шон тронул поцелуем скулу, щеку, впадинку под ухом, точку бешено бьющегося пульса, но когда коснулся губами того места, где шея переходит в плечо, не выдержал и сорвался, потакая своим инстинктам – мягкое прикосновение губ сменилось острой болью укуса. Метка. Клеймо принадлежности, что будет сходить долго и напоминать, кто кому принадлежит.

Ник уже давно не старался сдерживать свои стоны, ему некого было стесняться, он никому не изменял и был вправе сам решать, с кем ему спать. Поэтому сейчас он пытался расстегнуть неподатливую пряжку ремня и тем самым мешал Шону, пытающемуся сделать то же самое. Не выдержав такого издевательства, Ренард нашел в себе силы оторваться от желанного тела на время, достаточное, чтобы уронить Ника на разобранную постель и быстро избавить их обоих от остатков одежды и белья.

Ника приподняло над кроватью дугой, когда недавний сон обернулся реальностью: тяжелое, горячее тело, прижимающее его к постели; твердое бедро, вклинившееся между ног; руки, оказавшиеся куда более настойчивыми и умелыми, чем во сне – этого оказалось так много, что он едва не кончил, как подросток, от одних только ощущений. Вовремя отследивший его реакцию Шон едва успел опустить вниз руку и пережать давно уже находящийся в полной боевой готовности член. От прикосновения к столь чувствительной части тела ощущения стали настолько интенсивными, что переходили все грани разумного. Пытаясь избавиться от чувства, что ему стало малО собственное тело, Ник попытался выскользнуть из-под Шона, чтобы получить хоть каплю передышки, но у него не получилось.

Едва только почувствовав, что Гримм под ним пытается сопротивляться, темная суть Принца едва не взбесилась, окончательно выходя из-под контроля. Стиснув руки Ника так, что назавтра они наверняка украсятся темными браслетами синяков, Ренард рывком перевернул Ника на живот и навалился сверху. Когда едва ли не перед носом оказалась шея с выступающими позвонками, Шон не смог устоять перед искушением и вцепился в нее зубами, которые уже ощутимо были острее, чем человеческие. От очередного импульса боли пополам с удовольствием, Ник даже обмяк. Эта короткая пауза позволила Шону приподнять голову и оглядеть сумрак спальни. Распахнутые дверцы пустого шкафа, пустые ящички прикроватной тумбочки – в пределах досягаемости не было ничего, что можно было бы использовать как смазку. Идти в ванную комнату не было ни сил, ни желания, поэтому оставался только один выход. Про презервативы мысль даже не мелькнула.