Струве: левый либерал 1870-1905. Том 1

За 1897 и 1898 годы Ленин не изменил своего отношения к Струве, если не считать его досады по поводу ненадежности Струве как партнера но переписке[492]. Он все так же высоко оценивал публицистический талант Струве: «Вообще в области публицистики он |Струве] оказывается едва ли даже не лучшим писателем, чем в чисто экономической сфере»[493], — писал он Потресову. Он не высказывал ни малейшего неудовольствия по поводу антиортодоксальных экономических или социальных взглядов Струве, включая открыто провозглашенный им отказ от философских оснований экономического материализма и от идеи социальной революции. А также не имел никаких претензий ни к посвященным кустарной промышленности лекциям Струве, в которых гот использовал немарксистскую типологию Бюхера[494], ни к тому, что он в ходе своих исследований опроверг экономические причины акта освобождения крестьян. Последнее вызвало в нем лишь некоторое сомнение относительно того, что «с такими новыми взглядами вряд ли стоило выступать в кратком реферате»[495]. В апреле 1899 года Ленин получил два первых номера Начала. Его сильно раздражила рецензия Булгакова на книгу Каутского, задевшая его и своим тоном «профессорской претенциозности», и своей аргументацией, которая показалась ему «сплошным вздором»[496]. Но «в общем и целом», как он писал родным, Начало ему «очень понравилось»[497]. Он опубликовал в нем несколько рецензии, а затем — отрывок из своего капитального труда по истории русского капитализма. Для того, чтобы осознать все значение вышесказанного, необходимо вспомнить, что те же самые номера Начала подвинули Плеханова к открытой войне со Струве и всем российским ревизионизмом[498].

Если принять во внимание все вышесказанное, тот факт, что в то время Струве считал Ленина без пяти минут ревизионистом, не вызывает ни малейшего удивления. И феврале 1899 года Струве писал Потресову: «Я, впрочем, думаю, что но отношению к Zusammenbrnchstheorie (теории крушения [капиталистической системы]) Ильин [Ленин] еще не отрешился от ортодоксии, но надеюсь, что рало или поздно это произойдет. Ибо вера в Zusammenbruch может держаться только консерватизмом мышления или недомыслием, а у Ильина живой и прогрессирующий ум и есть истинная добросовестность мышления»[499].

Медлительность Ленина в его реакции на ревизионизм, непроявление им должной бдительности в отношении критики марксизма Струве и его товарищами имели свои причины. Одна из них заключалась в том, что книги и журналы приходили в Сибирь с большим опозданием. Летом 1899 года Ленин все еще не видел книги Бернштейна и был вынужден обратиться к Потресову за уточнениями — правда ли то, что ревизионисты отвергают классовую войну[500]. Не располагая соответствующей информацией, он долгое время был просто не в состоянии оценить масштабы наступления Бернштейна на марксистскую ортодоксию. Второй причиной было отсутствие у него какого-либо интереса к рассуждениям, прямо не относящимся к политике, в силу чего он не обратил внимания на такое предвестие ревизионизма, как неокантианская критика марксистской философии. Он не дал себе труда ни ознакомиться с «Экономикой и обществом» Штаммлера, ни вникнуть в суть вызванного этой книгой спора между Булгаковым и Струве. К тому времени, когда антикантианские статьи Плеханова заставили его наконец-то осознать всю опасность этой критики, ревизионизм давно уже вышел за рамки чисто философских споров. И третья, может быть, наиболее важная причина состояла в том, что весной 1899 года Ленин все еще верил в то, что задача сохранения единого фронта против народников продолжает оставаться самой важной. Находясь в ссылке, он не мог видеть того, что старые конфликты отошли на задний план и уже возникли и разрастаются новые политические разногласия — на этот раз внутри самого социал-демократического движения. Ленина все еще беспокоило то, что Михайловский может воспользоваться разногласиями между социал-демократами[501]. В феврале 1899 года, когда Струве предложил Ленину написать для Начала рецензию на книгу одного из авторов этого журнала, тот оказался в сложном положении: книга ему не нравилась, но он считал, что сделает ошибку, если пойдет на публичную критику сторонника социал-демократов. В конце концов он разрешил свои затруднения тем, что 4/5 объема рецензии посвятил атаке на народников[502]. «Можно ведь, полемизируя между собой, оговорить общую солидарность против народников», — как бы извиняясь писал он своим родственникам после того, как решился на критику Булгакова[503]. Именно подобные «дипломатические» соображения сыграли решающую роль в том, что Ленин в течение долгого времени не присоединялся к Плеханову в его войне против Струве.