Сценарии перемен. Уваровская награда и эволюция русской драматургии в эпоху Александра II

Как представляется, не вполне адекватная рецензия Никитенко на пьесу Минаева связана с тем, какой прием она получила в «Отечественных записках» – главном «нигилистическом» журнале тех лет. Немедленно после публикации в «Вестнике Европы» «Спетая песня» была разгромлена в фельетоне А. М. Скабичевского, упрекавшего Минаева в обскурантизме. Разбор Скабичевский начал и завершил полемикой с критиком катковского «Русского вестника» В. Г. Авсеенко – своим давним оппонентом. Восхищаясь версификационным искусством Н. Ф. Щербины, Авсеенко сравнил этого поэта с Пушкиным, что вызвало ехидное замечание Скабичевского: «Следуя их примеру, и нам оставалось бы каждого мастера владеть рифмами сравнивать с Пушкиным, если этот виртуоз употребляет свое мастерство на проведение идей, проповедуемых нами»983. Проводить такую аналогию Скабичевский отказывался: в действительности Минаев, с его точки зрения, при всем своем мастерстве вовсе не Пушкин, а всего лишь «виртуоз, <…> очень хорошо владеющий стихом, но не имеющий ни капли творчества»984. Причина такого резкого отзыва становится ясна в финале фельетона: дело в том, что Минаев, на взгляд Скабичевского, на самом деле не «проводил» близких критику идей985.

Возмущение Скабичевского вызвали всего полторы строки из пьесы Минаева. Критик цитирует один из пространных монологов, в котором разочарованный Сарматов описывает некий «кружок трезвых философов»,

Где пить нельзя, нельзя чихать, сморкаться
Посредством носовых платков

986.

Из комедии трудно понять, о чем идет речь в этих строках, – однако критик подробно объясняет читателю, что некогда в Петербурге действительно был (уже давно, впрочем, распавшийся) кружок, представители которого называли себя «трезвыми философами» и обсуждали современные вопросы. Собственно ярость критика вызвало даже не само упоминание кружка, а описание его в пьесе как явно нигилистического – отсутствие носовых платков, видимо, казалось ему приметой внешней небрежности «нигилиста», наподобие знаменитого базаровского «балахона с кистями». На основании одной этой детали Скабичевский с патетическим негодованием обвинил Минаева в создании карикатурного образа «нигилиста» и тем самым в потакании сотрудникам Каткова: «Подумали ли вы, г. Минаев, кому вы уподобляетесь, говоря об обществах, где полагают принципом не сморкаться носовыми платками?»987 В финале своего разбора критик вновь вернулся к Авсеенко – уже чтобы сравнить драматурга со своим политическим врагом.

Нетрудно догадаться, что упомянутый героем Минаева кружок «трезвых философов» действительно существовал, а Скабичевский был хорошо знаком с его участниками и даже выступал на его заседаниях. Впрочем, те же самые лица входили и в кружок «пьяных философов», отличавшийся, видимо, от своего двойника отнюдь не составом, а тем, насколько его участники в момент встречи были расположены выпить. Судя по воспоминаниям критика, в статье он слукавил: на самом деле «трезвые философы» собирались и тесно контактировали с редакцией «Отечественных записок» именно в 1870‐е гг.988 Похоже, Скабичевский опасался, что радикально настроенные участники кружка, обсуждаемого на страницах «Отечественных записок», могут привлечь нежелательное внимание полиции, а потому объявил, что этой организации давно не существует.

Разбирая комедию Минаева, Скабичевский обращался – за некоторыми исключениями – к тем же эпизодам и особенностям пьесы, что и Никитенко. Он также цитировал монолог Балкашина о «спетой песне» и отмечал, что автор «явно подражает» Грибоедову989. Главное сходство между Никитенко и Скабичевским состоит в выводах: по мнению критика «Отечественных записок», как и по мнению Никитенко, именно Балкашин представляет собою авторский идеал и играет «роль добродетельного героя-прогрессиста»990. Наконец, Скабичевский также писал о сатире в комедии, однако считал ее неудачной: «типических образов», по его мнению, в пьесе нет, вместо же них фигурируют «карикатурные шаржи» или «лица совершенно бесцветные и стереотипные»991.

Таким образом, Никитенко, похоже, поддерживал Минаева не только в силу художественных особенностей его пьесы: академик хотел наградить драматурга, вызвавшего раздражение в «нигилистическом» лагере. В принципе, он воспринимал пьесу Минаева примерно так же, как и Скабичевский, однако переставил акценты: если для критика «Отечественных записок» преклонение перед «добродетельным прогрессистом» было знаком бездарности и ретроградности автора, то для Никитенко – проявлением «истинного реализма» и взвешенной политической позиции. Тот факт, что в комедии выражающий эти убеждения герой вряд ли может быть однозначно охарактеризован как правый, никого уже не интересовал.