Сцинка

Когда Алиша с Лавинией поравнялись, Матушка-Мадам величаво проплыла мимо. Сцинка пошла следом, наблюдая за идущим впереди Амиром. Стражи так сразу не видно. Разве что – чуть поодаль, вдоль колоннады. Если понадобятся – вмиг примчатся, а Алиша одна…

Здание, отведённое для служителей культа, Сцинка угадала правильно. Вошли они в тот самый величественный дворец, отличающийся, пожалуй, не изяществом хитрой отделки, а скорее, дороговизной материала и монументальностью своих сводов и стен.

Внутри всё также росписи, изображающие религиозных людей и великих правителей. Цвета слегка приглушены, каменные плиты пола истерты страдательными и ревностными слугами Бога.

– И ты с нами пойдёшь, господин? – обратилась Сцинка к Амиру. Тот поцокал всё также неучтиво, чем Алишу озадачил. Император, показалось, принял их хорошо. Неужели всё спектакль? Или доложили Сиятельной особе, что новая Матушка проста и не особо умна, что всем на руку. А убийца рядом с ней – разве такая уж и большая проблема? Могут ли все эти ученые мужи, жрецы и советники вместе с их Императором предположить, что покойная Императрица-мать своей же убийце перед смертью заказала страшную за себя месть?

Жрецы

Прошли к жрецам. Старший из них, в самом дорогом одеянии и по фигуре наиболее значимый, вёл себя надменно.

– Великое счастье снизошло на нас! Слава Всевышнему! – начал один из приспешников.

– Матушка вернулась живой, чтобы успокоить наши души! – подвыл второй. От душного смрада благовоний у Алиши закружилась голова. Не время показывать слабость. Она отошла к колонне, поймав носом дуновение свежего воздуха. Стало легче. Ещё бы не слышать монотонное бормотание служителей культа.

– Нет большего счастья лицезреть вас в здравии, Матушка!

Лавиния, не зная, как лучше реагировать, слегка наклонила голову. Всё же она – та самая женщина, которую они чествуют.

– Но право же, неужели южный воздух так хорошо повлиял на нашу Матушку?

– Неужели вас, почтеннейшие, беспокоят сомнения? – встряла Сцинка, тоже сперва учтиво поклонившись.

– Сомнения от нечистого, нам же, сестра, хотелось бы знать точно. Как удалось Матушке переродиться в таком юном создании? Сила молитвы и бессмертной души её так укрепила её дух, что окрепло и тело?

– Нужно ли показать лицо? Или сразу свою божественную метку? – запросто спросила Лавиния, готовясь сорвать с себя одежду.

«Вот сейчас и понятно будет, насколько сильна ваша вера», – усмехнулась Сцинка, наблюдая за такой сценой.

– Распишись сначала на бумаге, великая Мать наша! – один из жрецов поднёс Лавинии перо и чистый лист.

– Э не! – возмутилась Сцинка. – Бумагу, на которой после можно будет что-то начертать, наша великая Мать подписывать не будет. Либо пусть тут же уничтожат сей лист в огне.

– Тогда пусть начертает знак Императрицы на песке! – предложил один из самых молодых жрецов, за что, по-видимому, после будет наказан.

– Пусть так, – согласился тот, что постарше. – Вынесите сюда блюдо с песком!

Лавинье подали всё то же перо и золотой поднос, на который щедро сыпанули песка. Поднос был тяжел, и его держали сразу два служки в тёмных длинных одеждах. Взяв перо в руки, Лавиния, слегка освободив лицо от ткани, аккуратно, прикусывая от старания и волнения язык, вывела императорскую подпись.

– Не удобно писать на песке, так он изменчив, – пожаловалась она.

– Как и лик нашей Императрицы-матери, – заметил старший жрец. – Что же, подпись та! А есть ли знак на теле нашей прекрасной Матушки?

– Конечно же есть! – воскликнула Лавиния. – Так показывать или нет?

– Не желает ли Матушка уединиться? – поинтересовался старший жрец.

– С тобой, чтоль? – поинтересовалась уже Мадам. – Да я и тут покажу, при всех, чтобы ни у кого не было сомнения!

Сцинка только вздохнула. Долго ли ещё будет длиться это бессмысленное представление?

И вроде всё наконец разрешилось и закончилось. Лавиния, церемониально встав на колени, освободила голову и шею, слегка сдвинув на спину свои одёжки, а старший жрец подошёл почти вплотную, придавив Лавинию к себе, наклонился и внимательно рассмотрел клеймо. Сцинка знала, что за дни в пути оно уже зажило, однако, припухлость и краснота кожи наверняка сохранились. Клеймо свежо. Как свежа и новая Императрица-мать.

– Свершилось чудо, восхвалим же Господа нашего! Императрица-мать вернулась к нам, жива и здравствует!

– Хвала! – подхватили со всех сторон, пока жрец целовал Лавинии руки.

– Хвала! – орали, казалось, отовсюду. Эхо бесновалось, отражаясь от высоких потолков и стен. Хвала! У Сцинки звенело в ушах. Жрецы по очереди продолжали лобызать Лавинии руки. Она же стояла с непокрытой головой, вся в слезах. Хвала! Сцинке показалось, что над ней смеются святые с фресок.

– Хвала! – кричали в религиозном экстазе.

– Хватит! – рявкнула Сцинка.

Когда все повернулись к ней, она продолжила уже спокойнее:

– Матушка устала, а нам велено вернуться обратно к Императору. Так может, ежели мы всё выяснили, мы пока отложим остальные дела на потом?

– Как смеешь ты так разговаривать с жрецами, женщина!