Сцирша (СИ)

– Вы слишком самоуверенны, Властомил, – сказала она, – и будто бы боитесь получать помощь.

– Позвольте! Вовсе нет! – судья хотел поднять указательный палец в знак протеста, но только неуклюже пошатнулся и снова встал на локти, – я не боюсь получать помощь, а лишь говорю о том, что уже способен оказывать её себе сам.

– Вы почти не можете ходить.

– Но мазь на себя намазать смогу.

Сцирша опустила руки на полотенце, лежащее на её коленях и долго смотрела в глаза Властомила. Он не отвёл взгляда.

– Дайте мне помочь вам.

– В этом нет необходимости.

– Вы перевели записи моей матери. Вы открыли мне дорогу к дворцовой библиотеке. Вы… – ведьма опустила глаза, – сидели со мной за столом на втором этаже моей лавки и пили со мной чай…

– Ох, думаю, последний мой поступок – вовсе не заслуга, – судья улыбнулся и наклонил голову.

– Нет. Это самое важное, что вы сделали для меня.

Властомил поднял брови.

– В самом деле? Разве вы…

– Властомил, вы можете обращаться ко мне на «ты». Вы можете звать меня Сцор. – Она принялась быстро растирать мазь по предплечью судьи, потупив взгляд. Речь её стала беглой, голос громким. – Вы можете избавиться от этого дурацкого «леди». Я не леди, я жила в лесу и не знала никого даже близкого ко двору 17 лет своей жизни.

Сцирша макнула ладони в мазь и стала растирать её по плечу судьи.

– Я жила два года в страхе и горе, я думала, что в мире не осталось никого, кроме меня. Вы думаете, что я сейчас глупости говорю. Что, конечно, были люди, которые приходили в магазин, называли меня по имени, которые забрали моих животных, когда я уезжала. Что, конечно, был отшельник, который ходил рядом каждый раз, когда я выходила в лес, и следил, чтобы я не упала в овраг или реку.

Она вытерла пальцы грязной тряпочкой, всё так же смотря на свои колени.

– И я помню, как мама говорила родственникам умерших: «Они всегда с вами, в вашем сердце». Но в моём сердце не было ничего, кроме крови. Ничего, кроме жажды найти… кого-то, кто слушал бы. Вы думали, я мало говорю? Я тоже так думала. Я знала. Но мне вдруг так захотелось с вами поговорить. О глупостях всяких, представляете? Я о глупостях говорила только с мамой…

Сцирша зачерпнула ещё мази и стала растирать второе предплечье Властомила.

– …Только с мамой, когда мы пили чай на втором этаже и не думали о Солнце-и-Луне, о походах за горизонт, о дурных снах. Она мне объяснила, почему мы назвали лавку «Могилой». Она научила, как обращаться с Исшахом. Она… Всё это было так несущественно, все эти маленькие моменты, знаете, Властомил, как песчинки в песочных часах. Но они теперь кажутся существенными. Тогда, когда я сказала, что вы понравились Исшаху, я хотела прежде сказать кое–что другое.

Она вцепилась в тряпочку и сжала её в кулаках.

– Я хотела сказать, что боюсь вас оставлять, а сама уходить, потому что у меня было такое же чувство, какое я испытала в ночь пропажи мамы. Будто бы я теряю что-то бесконечно важное и близкое и рискую больше никогда этого не найти. Адриан – это что-то совсем иное. Важное, но важное по-иному. Он знает. Он прекрасно видит это. Правда. Адриан умный, вы же понимаете? Он всё видит.

Властомил тяжело поднялся на руках и сел на лежанке. Он взял ладони ведьмы в свои.

– Ты часто благодарила меня, но я отблагодарил тебя только за земляных червей обыкновенных… Впрочем, прекрасных… И за кувшин воды, – он улыбнулся, – впрочем, прекрасной. Теперь моя очередь.

Сцирша подняла взгляд и затаила дыхание.

– Спасибо, Сцор. Я… В некоторой мере рад, что мы заблудились в пустыне, чуть не погибли, а после всего были найдены и возвращены к жизни едва ли говорящими на Общем наречии пустынными кочевниками, поклоняющимися древнему жестокому полубогу, который, к тому же, почти не заботится о том, чтобы ты добралась до него живой и невредимой. Впервые за несколько десятков лет я попал в подобное приключение, а удивить старого человека, имей в виду, Сцор, дорогого стоит!

Ведьма беззвучно засмеялась, опустила голову и сжала руки Властомила.

***

Люди держали фонарики, и в ночной пустыне казалось, что они – спустившиеся с неба жёлтые звёзды, блуждающие по дюнам.

Тележка, заметно прибавившая в размерах, стояла на замысловатых широких лыжах, над кузовом теперь возвышалась ручка, обмотанная разноцветными верёвками, чьи концы с кисточками болтались на слабом ветру. Несколько кувшинов воды, свёртки с едой, между ними – ловко сложенные опоры навеса. Всё это было прикрыто широкими плотными коврами.

Властомил, облачённый в широкие белые одежды, навис над тележкой и перепроверял запасы провизии. Адриан, одетый в почти такую же белую рубаху и плащ, крутился рядом и накладывал иллюзию невидимости то на один предмет, то на другой. Судья пугался, ворчал и отчитывал виконта. Виконт в отместку накладывал иллюзию невидимости ещё на несколько предметов.

Широкоплечий мужчина в высокой чалме кивнул Сцирше.

– Наш путь будет долог, – задумчиво протянула ведьма.

– Ищущий найдёт.

– Конечно. Всегда найдёт, – она улыбнулась, – прощайте, странники.