Студзянки

На какое-то время гитлеровцы приостановили продвижение, но командир 35-й дивизии отдавал себе отчет в том, что в любой момент они смогут возобновить атаку и, овладев крылом выпуклого студзянковского щита, скатятся вниз на два батальона 137-го полка, растянутые вдоль ольшаника от Выгоды до Целинува, и нанесут удар по Ленкавице.

Генерал приказал своему штабу приготовиться к круговой обороне. Кроме Т-34, у него не было даже стрелковой роты, которую можно было бы бросить в контратаку. Главное, успеют ли поляки или же они придут, когда будет поздно?

Нам нельзя заняться этим вопросом. Прежде чем будет дан ответ, мы еще дважды должны будем вернуться к 15.00, к третьему и четвертому ударам из тех четырех, одновременно нанесенных дивизией «Герман Геринг». Мы должны разобраться в обстановке в лесу Остшень. Без этого многие вопросы могут показаться неясными.

Но пасаран!

Если действия дивизии «Герман Геринг» в направлении высоты 132,1 и деревни Студзянки преследовали цель расширить брешь и овладеть господствующей над местностью высотой, то в лесу Остшень игра шла на главную ставку, за удлинение клина. Не добившись в течение первых суток боев решительного перевеса, гитлеровский командир стремился любой ценой захватить Выгоду, прорвать вторую линию обороны и, выбравшись из леса на открытое пространство, удобное для быстрых действий большими группами танков, всеми своими силами обрушиться на шоссе под Пшидвожице.

Сильным фланговым ударом из района лесной сторожки Остшень с севера был охвачен 1-й батальон 142-го полка, танки прорвались на 600 метров от Выгоды — это три минуты ходу на боевой скорости. Немцы почувствовали, что они почти у цели, что им надо совсем немного времени, чтобы подтянуть пехоту. Перед ними была дорога, ведущая в сосновый лес, росший на песке среди вересковых зарослей и темный от вьющегося можжевельника. Без пехоты в такой лес входить опасно.

За час до начала немецкого наступления разведчики, которые в чаще папоротника переползли линию фронта, донесли о сосредоточении десяти танков в районе лесной сторожки. Майор Горшанов воспринял это как должное: он понимал противника, он даже удивился бы, будь все иначе. Горшанов организовал командный пункт на высоте 112,2 именно для того, чтобы вокруг него создать узел сопротивления для обороны подхода к Выгоде. Эта деревенька, всего лишь из нескольких хат, была воротами, ведущими с юга к переправе через Вислу. По этой же причине он рекомендовал командиру польского танкового полка здесь же разместить свой штаб. Он обрадовался, увидев, как около двух часов дня у подножья высотки встали два командирских танка, как подтягивалась рота автоматчиков и противотанковых ружей, рота легких Т-70 из семи машин. Даже эти слабобронированные десятитонные танки, которые в открытом бою не могли противостоять немецким T-IV, в лесу становились силой, которой нельзя пренебрегать.

Однако оборона на высоте 112,2 была последней возможностью. После прихода поляков майор Горшанов отдал 1-му батальону его роту, которая до этого времени находилась в резерве. Он приказал поддерживающему 55-му отдельному истребительно-противотанковому артиллерийскому дивизиону двумя батареями занять позиции на опушке леса в полукилометре западнее Выгоды, а третьей заблокировать дорогу, ведущую с поля под Басинувом в район командного пункта. Одновременно он решил ослабить 2-й батальон старшего лейтенанта Ишкова и забрал у него два польских Т-34, которые со вчерашнего дня сражались в его рядах.

Машины 115 и 116 прибыли вскоре после трех часов, сразу же после начала немецкой артподготовки. Сейчас, получив донесение по телефону из 55-го дивизиона о том, что немецкие танки появились перед его позициями, Горшанов крикнул полякам:

— Ребята, кто у вас старший?

Подошел темноволосый, невысокий мужчина, лет тридцати с небольшим, и доложил:

— Хорунжий Марек Вайсенберг.

— Поедете прямо по этой дороге. Недалеко, на поляне, поросшей молодняком, находятся немецкие танки. Восемь машин. Когда двинутся, их надо задержать. Только следите, чтобы не смять наши 76-миллиметровки. Там в укрытии стоит батарея.

— Слушаюсь, товарищ майор.

Горшанов поколебался, но потом любопытство взяло верх, и он спросил:

— Давно воюешь?

— Восемь лет, — ответил танкист и, видя удивление на лице советского командира, добавил: — С тридцать шестого года, с Испании.

Майор пожал ему руку, как бы извиняясь за неуместный вопрос, и кивнул головой:

— Идите.

Марек приложил руку к козырьку и, вернувшись к своим, повторил задачу. Там, куда они должны были ехать, все усиливалась перестрелка из автоматов, все чаще раздавались залпы орудий.