Стыд

Внутри было тесновато: аккуратная деревянная стойка с металлической столешницей, пара длинных столиков, по разным углам которых расселись ребята с ноутбуками и всякой канцелярией, и громаднейшая рыба-люстра, тоже деревянная, извивающаяся под самым потолком и подглядывающая сверху в экран белобрысой гойки.

– Мм, что тут у нас.

Хая постучала ногтями по стойке и поправила большие солнечные очки, закрывающие половину лица. Парень за стойкой, наряженный в зеленый фартук, заметался на месте, будто обращение Хаи застало его врасплох.

– Добрый день, – выдавил он, неестественно потряхивая головой от волнения.

– Да, привет. Два двойных фраппе на вынос, пожалуйста, – продиктовала Хая и обернулась в мою сторону. – Фраппе – это кошерно?

Я выразительно закатила глаза.

– Вообще у нас нет кошерных маркировок, так что… – любезно попытался объяснить парень, но встретив угрожающий взгляд Хаи, просвечивающийся сквозь солнечные очки, криво улыбнулся. – Два двойных фраппе на вынос.

– Спасибо, Кенни.

– О, вы запомнили, как мило, – ликующе отметил парень, потирая ладони в перчатках о фартук.

– Ага, – Хая тактично улыбнулась в ответ, косясь на его бейдж, и, аккуратно помахав ему на прощание своим стаканом, вручила мне мой.

Покинув "Sunrise cafe", мы спустились еще на тридцать метром вниз по улице и завернули в тихий сквер, скрытый от случайных прохожих за полосой одинаковых зданий. Плюхнувшись на скамейку, Хая в пару глотков допила свой кофе и с блаженным видом закинула стакан в мусорный бак.

– М-да, жизнь налаживается.

Она растянулась на скамейке, свесив с края кроссовки, стянув очки и опустив голову на сиденье. Но такое положение показалось ей неудобным, поэтому она приподнялась, подползла ближе ко мне, улеглась затылком на мои колени и, чинно сложив на животе руки, прикрыла глаза.

– Нравится?

– На вкус как то, что мне точно нельзя. Но да, это восхитительно, – ответила я, отставляя стакан в сторону.

Хая расплылась в довольной улыбке.

У меня почти получалось не думать о Гликманах. Тепло. Хотя солнце в сквер почти не попадает. Только одинокие лучи тайком проскальзывают сквозь зеленые кроны, монотонно шуршащие из-за легкого весеннего ветерка, обдающего свежестью кожу. Один из лучей устроился на волосах Хаи, подсвечивая непослушный локон. Этот локон назойливо привлекал мое внимание, не давая спокойно насладиться скромным пейзажем.

"Какая она красивая, – мелькнула мысль и плотно увязла в моей голове. – Особенно, когда молчит".

– Надеюсь, ты не думаешь, что обида дает тебе право не рассказывать про свидание, – напомнила Хая, не теряя своего умиротворенного вида – Как прошло?

– Вроде хорошо.

– Хорошо? – переспросила она, поднесла левую ладонь ко лбу и подозрительно прищурилась. – И когда свадьба?

– Не так быстро, мы же не с средневековье, – выдохнула я, вызывая своим негодованием еще большее наслаждение. – Сначала нужно понять, подходим ли мы друг другу и нашим семьям…

– Он тебе понравился?

Я пожала плечами.

– Скорее да. Он очень вежливый и, кажется, добрый.

– Симпатичный? – Хая саркастично ухмыльнулась.

Я попыталась воссоздать в голове его образ, однако из вчерашних воспоминаний вновь и вновь складывалась только одна картина: плохо освещённая улица религиозного квартала, лицо госпожи Хадад, ее слова, стеклянные двери бизнес-центра и новость о дяде. Вчера вечером я была напугана и зла настолько, что едва могу вспомнить лицо потенциального мужа.

– Как вы поняли, что господин Хадад – ваш человек?

Хая ответила не сразу: задумчиво вздохнула, посмотрела на меня снизу вверх. Я смущенно отвернулась.

– Я всегда знала, что мы поженимся. Старший брат лучшей подруги, дома напротив. Мы знаем друг друга всю жизнь, – протянула женщина и будто бы озадаченно подняла бровь. – Хотя, признаться, в школе он меня игнорировал напрочь.

Ее интонация и кривляние меня повеселили.

– Что? Честно! Он был самым популярным мальчишкой в старших классах. Высокий, статный, харизматичный до ушей. Еще и подрабатывал на радио. Тянулся к искусству. На этом мы с ним и сошлись.

Хая меланхолически усмехнулась своим мыслям.

– Он тоже занимается музыкой? – спросила я.

Женщина покачала головой:

– Он на ней только зарабатывает. Это полезный навык вообще-то. Благодаря ему мои песни звучат из каждого утюга, иногда аж самой тошно. У Арье врожденное чутье на деньги, и он потрясающе хорош в переговорах. А талант у него только один – он всегда и все держит под своим контролем.

История приобретала начало, таинственная семья Хадад все больше походила на человеческую.

– А подруга? Сестра господина Хадад. Вы все еще дружите? – поинтересовалась я неизвестно зачем.

Хая еле заметно нахмурилась.

– Не особо. С друзьями детства такое часто случается. Сначала все хорошо, а потом ваши пути начинают расходиться все больше и больше, и больше. И вот – вы друг для друга просто прохожие.