Стыд

Эмму не заботит то, что сейчас ее очередь садиться за руль. Ей приятно получить возможность вздремнуть в пути на пассажирском сиденье.

– Да, готова, – отвечает она, а он протягивает ей кружку кофе, которая уже была у него в машине. Она изумлена его заботой.

Эмма с Крилле выезжают из Стокгольма. Чем дальше они уезжают от столицы, тем меньше машин вокруг. Пока они проезжают Энчепинг, им звонит Вестберг с целью отложить встречу на час.

– Вы пока можете проехать мимо места преступления и составить для себя общее представление об этой области, – говорит он и высылает карту.

Помимо места, где был найден Петер, Эмма хочет посмотреть на утес, под которым лежало тело Ильвы. Между местами преступлений расстояние не более пары сотен метров. Когда Эмма заканчивает разговор с Вестбергом, а Крилле сворачивает на шоссе 70 в сторону Салы, она пытается обсудить с коллегой, какова вероятность того, что два человека могут умереть в одном лесу с разницей менее чем в полгода. Но в ходе ее рассуждений Крилле лишь что-то бормочет.

– Ильву никогда не объявляли пропавшей без вести, и ничего не указывало на ее похищение, – говорит Эмма, заканчивая свой монолог. – Ты какой-то молчаливый – что-то не так?

– А, да просто поссорился со своей девушкой.

Эмма смотрит на Крилле и замечает, как он прячет улыбку.

– Давай рассказывай.

– Она самая красивая девушка в мире, но между нами нет никакой искры, – говорит он. – Никаких эмоциональных фейерверков, в общем-то. Я случайно сказал ей это вчера после пары выпитых кружек пива.

– Ох, ни к чему хорошему это не привело.

– Да, она плохо это восприняла.

Крилле нужен был гораздо более смелый и уверенный человек. «Например, какой-нибудь полицейский», – думает Эмма и начинает смеяться.

– Что, я слышу какую-то насмешку? – спрашивает Крилле.

– Извини, у меня иногда вырывается смех, хотя это не очень уместно. Детская травма.

Он как-то косо смотрит на нее.

– Может, вместо этого нам стоит поговорить о расследовании?

Их поездка продолжается. Они проезжают Хедемору даже раньше, чем ожидалось.

– Может быть, мы успеем заскочить и к Хокану Бюлунду? – предлагает Эмма и вводит его адрес в GPS.

Когда они прибывают на лесную дорогу, ведущую к дому Бюлунда, Эмма замечает, что давно она не была в таком хорошем настроении. Пока что все это кажется для нее простым и забавным. Пока она не осознает, как далеко находится от детей.

Она сглатывает и обводит взглядом густой лес.

Крилле поворачивает, и немного впереди за деревьями Эмма смутно различает коричневую хижину. Дом выглядит настолько ветхим, что она удивляется, что крыша до сих пор не рухнула.

Объект сноса?

Эмма вздрагивает, когда выходит из машины. В Даларне холоднее, чем в Стокгольме, но всего на два градуса. Оглушительный собачий лай слышно еще до того, как они доходят до двери. Эмма стучит, но никто не открывает. Собака начинает лаять все громче и громче. И вот, когда они уже собираются сдаться, слышится звук открывающегося замка, и в дверном проеме появляется пожилой мужчина.

Затем взгляд Эммы падает на ствол ружья.

38

Юсефин смотрит на Юлию в зеркало заднего вида. Что ей сказать любимой дочери? После случившегося Юлия для нее будто чужая. Пустая оболочка с пустым взглядом и очень серьезным лицом. Юлия отвечает немного запоздало, и Юсефин обеспокоена тем, что мозг мог повредиться больше, чем предполагала врач.

Куда делась моя Юлия?

Посоветоваться тоже не с кем. Экстренная встреча с психологом не помогла, и теперь они сидят здесь и слушают, как автомобильные шины шуршат по асфальту. Спокойствие Андреаса напрягает ее. Она не может смириться с тем, что всему нужно время. Ей просто необходимо немедленное решение.

Как только они возвращаются домой, Юлия сразу же направляется в свою комнату. Юсефин слышит, как она закрывает дверь.

– Оставь ее пока, – говорит Андреас.

– Разве допустимо оставлять за закрытой дверью подростка с сотрясением мозга?

– Пожалуйста, дай ей побыть одной.

Юсефин глубоко вздыхает и спускается в подвал. Она раскатывает коврик для йоги и делает несколько лихорадочных приветствий солнцу. Это не приводит ее к гармонии, к которой она стремится.

И тогда она принимает решение.

Она должна рассказать о том, что случилось. Она больше не может держать это внутри, чтобы защитить себя и Юлию. Очевидно, что мама и папа имеют право знать, что Юлия пыталась покончить с собой. То же самое с Эммой, как бы тяжело ни было говорить с ней о таких серьезных вещах. «Сначала мама», – думает Юсефин. Марианна просто потрясена, выслушав все, что произошло.

– Почему ты не рассказала все это раньше? – спрашивает она. – Я ведь ее бабушка.

Почему тебе обязательно нужно обвинить меня в чем-то?

– Я не знаю, – наконец отвечает Юсефин. Ну а что ей еще сказать? Что о таком просто-напросто слишком сложно говорить? Что она надеялась скрыть это все? Что она хотела бы проснуться от этого кошмара и понять, что на самом деле ничего не произошло?

– Знает ли Эмма? – спрашивает Марианна.

– Нет, я собиралась ей позвонить.