Субмарины уходят в вечность

– Я мобилизую всех имеющихся в Италии наших людей, и мы попытаемся добраться до этого… Паломника, сэр, – стоически выдерживал его натиск генерал.

– Нечто подобное, мой генерал, я уже слышал почти два года назад, когда дуче оказался в руках итальянского короля. И когда, ошалев от радости, монарх по-идиотски прятал своего пленника по каким-то задворкам.

– Но и тогда мы предпринимали все, что только можно было… – начал оправдываться Альберт О’Коннел.

– Тогда вы ничего не предприняли, – жестко перебил его Черчилль. – Хотя тоже получили приказ добраться до этого… Паломника и тоже якобы трубили большой сбор.

– Не смею возразить, мы потерпели общую неудачу, – воспользовался генерал одной из мнимых пауз премьера, чтобы еще раз вклиниться в его монолог. – Однако достаточно пройтись по сообщениям наших агентов…

– Сообщения ваших агентов, О’Коннел, ровным счетом ничего не стоят. О том, где именно итальянцы прятали Паломника, вы, лично вы, генерал от разведки, узнали только после того, как некий человек со шрамами победно доставил его в Берлин[112]. В подарок своему фюреру. Причем узнали вы об этом из тех же недостойных истинного разведчика источников, то есть германских и итальянских газет, из которых узнал и я, в разведке человек безгрешный.

– Согласен, тогда германцы опередили нас, господин Черчилль, но если подходить объективно…

– Понимаю, – не дал ему договорить Черчилль, – что я – не фюрер, и преподносить подобные подарки, в виде выкраденных руководителей соседних стран, мне не полагается, тем не менее просил бы вас, полковник, – тут же начал ритуально понижать его в чине премьер-министр, – вспомнить о том, каким именно ведомством вы руководите.

– Признаю, что в той ситуации мои люди сработали ниже своих возможностей.

– Издеваетесь, подполковник?

– Простите, сэр?

– Скажите мне прямо, майор, у вас действительно имеется хотя бы два-три человека, которых вы сумеете быстро перебросить в район озера Комо, где, как явствует из последних донесений, может находиться сейчас Паломник?

– Честно признаюсь, что на крайнем севере Италии у нас нет надежной агентуры, однако мы активизируем всех, кто способен выполнить подобное задание. Словом, поднимем на ноги всю нашу диверсионную сеть.

– И не только. Свяжитесь с местной мафией, с партизанами, с местными высокопоставленными итальянскими полицейскими чинами, со Скорцени или с германским генералом Геленом[113], да хоть с папой римским!

«А что, с папой римским – это мысль!» – согласился с премьером О’Коннел, однако произнести это вслух не решился.

– Мне понятны ваша цель и ваши требования, – уже почти сквозь сжатые зубы проговорил генерал, чувствуя, как что-то там у него внутри яростно закипает.

В данном случае, пользуясь своей властью, Черчилль прибегал к совершенно недозволенным методам – это было понятно. Вот только генерал представления не имел о том, как следует противостоять этому натиску.

– Кстати, помнится, в прошлый раз вы рассказывали мне о некоей прекрасной представительнице итальянской «черной знати»[114], высшей аристократии Италии.

– Да, в той истории с Муссолини была замешана и одна очаровательная римлянка, – неуверенно подтвердил генерал, еще понятия не имея, о ком именно идет речь.

– И вам удалось подступиться к этой римлянке и всем прочим сливкам «черной знати»? Только правду, правду…

– В общем-то да… – все еще мучительно пытался припомнить генерал О’Коннел, о ком это решил поведать ему премьер-министр.

– А не могли бы вы отвечать если не определеннее, то хотя бы увереннее, генерал?

– Для начала хотелось бы уточнить, кого именно вы имеете в виду, – признал свое поражение О’Коннел.

– Все то, хорошо известное вам околоватиканское чиновничество, которое уже подарило Италии не одного негодяя, причем не только с церковной окраской…

– Но вас интересует женщина, – к этому мгновению генерал уже, наконец-то, сумел вспомнить имя прекрасной представительницы «черной знати» и теперь спешно пытался привязать к нему имя кого-то из своих итальянских агентов или хотя бы кандидатов на вербовку.

– Вот именно: некая итальянка, которая якобы работала на вас, на разведку Ватикана, германцев и добрый десяток других спецслужб.

– Признаю, к тому времени она уже действительно являлась двойным агентом.

– Если вы имеете в виду только германскую и итальянскую разведки, то все же потрудитесь обратить внимание на мою подсказку и вспомнить еще и о ватиканской.

– Понимаю, вы – о «Содалициум Пианум»[115], специальной церковной сыскной службе, которую возглавляет прелат Бенини, – решил щегольнуть своими познаниями О’Коннел.

– Вы опять неточны, генерал: не «прелат Бенини», а «яростный поклонник и приверженец Бенито Муссолини» прелат Бенини.

– Уточнение принимается, сэр.

– И уверен, что это «Содалициум Пианум» нашла, проверила и не просто завербовала эту вашу княгиню, но и открыла в ней шпионский талант.

– Насколько я понял, речь идет о княгине Марии-Виктории Сардони.

– Как вы назвали ее? Княгиня Мария-Виктория Сардони? Очевидно, речь именно о ней. Ведь это она помогла тогда Скорцени в его погоне за Паломником?