Су́чки. Секс, эволюция и феминизм в жизни самок животных

Используемые самки также не обязательно являются репрезентативными. Нейробиолог из Гарварда Кэтрин Дюлак рассказала мне, как маленькие белые мыши, которые составляют основу многих лабораторных исследований, были одомашнены шовинизмом. В дикой природе самки мышей так же агрессивны, как и самцы, – они нападают на незнакомых ухажеров и пожирают детенышей. Но их агрессивный характер искоренялся на протяжении многих лет, чтобы получилось образцовое животное, которое демострирует «какой должна быть самка». Эта фальшивая самка затем формирует модельную основу для многих лабораторных поведенческих и нейробиологических исследований. Исследования диких, а не лабораторных животных могут быть сложнее с точки зрения финансирования и полевых работ, но, как скажут вам Лорен О’Коннелл (и ее лягушки-древолазы, которых она изучает в аспекте родительства) или Дэвид Круз (и его однополые ящерицы), для изучения неискаженной системы необходимо приложить усилия.

Даже когда модельные организмы не воспитаны в соответствии с патриархальными идеалами, они все равно могут придерживаться этих норм. Модельные системы предназначены для получения общих результатов для конкретного аспекта биологии, но выбранные виды часто вызывают сомнения. Их использование часто обусловлено историей и удобством, а не актуальностью. Например, плодовые мушки по-прежнему доминируют в исследованиях полового отбора, и им посвящены почти четверть всех статей на эту тему. Между тем эта образцовая роль им досталась исключительно потому, что их цикл размножения совместим с академическим календарем. Таким образом, они помогают больше ученым, чем науке. Тот факт, что их половое поведение не характерно для других насекомых, не говоря уже о таксонах, не помешал представить их эксцентричные наклонности в качестве половых образцов для подражания для всех животных, включая людей.

Истина заключается в разнообразии и прозрачности

Марлен Зук, профессор эволюционной биологии в Университете Миннесоты, предостерегала от использования неподходящих модельных систем и выступала за разнообразие как с точки зрения диких и подневольных образцов, так и с точки зрения диапазона используемых видов. Она утверждает, что если бы мы исходили из этих принципов, мы бы никогда не выбрали плодовых мушек в качестве основы для исследований полового отбора и что их причуды способствовали предвзятости доказательств. Она предупредила, что «таксономический шовинизм» вполне реален и означает, что определенные группы животных, а именно насекомые и птицы, которые либо харизматичны, либо удобны, доминируют в исследованиях полового отбора, сглаживая естественное разнообразие. Что особенно парадоксально для эволюционной биологии с присущим ей интересом к изменчивости.

Нам также необходимо разнообразие в людях, занимающихся наукой. Правила эволюционной биологии были разработаны не просто мужчинами, но еще и белыми людьми из высшего класса западных постиндустриальных обществ. Если над исследовательскими проектами будут вместе работать представители разных полов, половых предпочтений, гендеров, цвета кожи, классов, культур, способностей и возрастов, это поможет избавиться от предубеждений всех видов, будь то сексистские, географические, гетеронормативные, расистские или любые другие. Нам нужно активнее привлекать эти голоса и поощрять их оставаться. Недавнее исследование показало, что ЛГБТК в STEM [62] по-прежнему статистически недостаточно представлены: они сталкиваются с неблагоприятной средой и уходят с угрожающей скоростью. И женщинам, несмотря на десятилетия феминизма, по-прежнему приходится бороться за равные возможности, когда дело доходит до продвижения по службе и финансирования исследований. Устаревшая пропаганда гендерного неравенства и врожденных способностей к науке продолжает преследовать женщин-ученых, несмотря на ее поразительную нелегитимность.

Викторианская эпоха была посвящена наведению порядка в мире природы путем создания правил, отражающих культурные нормы. Последнее поколение эволюционных биологов учится тому, как охватить хаос индивидуальной гибкости, пластичности развития и безграничных возможностей природного мира. Многие не только мыслят за пределами этих викторианских рамок, но и выясняют, как навсегда избавиться от маски теории.

В последние пять-десять лет наблюдается шквал критического самоанализа. Метаанализ и обзоры работ по эволюционной биологии показали ту коварную предвзятость, что скрывается в разработке и практике экспериментов, и дали рекомендации по ее устранению.