Су́чки. Секс, эволюция и феминизм в жизни самок животных

Все сводится к конкуренции сперматозоидов. Большие семенники быстрее производят сперму, что дает самцу больше шансов либо заполнить репродуктивные пути самки, чтобы там больше не могли откладываться сперматозоиды, либо вытеснить сперму другого самца, которая попала туда раньше. Мышечная масса самца гориллы позволяет ему контролировать доступ к гарему самок, которые остаются ему верны. Самки шимпанзе, с другой стороны, совокупляются 500–1000 раз с большим количеством разных самцов во время каждой беременности. Физическим результатом этого распутства является то, что по отношению к массе тела у шимпанзе яички в десять раз больше, чем у гориллы, так что шимпанзе более конкурентоспособны. Любопытно, что человеческие яички находятся где-то посередине между этими двумя.

Во всем животном мире – от бабочек до летучих мышей – размер семенников оказывается верным показателем верности самок: чем они объемнее, тем активнее и распущеннее самка. Для многих видов вроде лемуров большие гонады – сезонное явление, приуроченное к овуляции самок. Как только потребность в размножении отпадает, они послепенно сдуваются, как воздушные шары на вечеринках, порой даже до крошечной доли их размера в разгар сезона. Если сперма такая дешевая, то зачем эта сезонная корректировка? В конце концов, как сказал Докинз, «для самца слово “избыток” не имеет никакого значения».

«История не была благосклонна к этому заявлению», – иронично заметила Зулейма Тан-Мартинес, почетный профессор биологии Университета Миссури.

Другая сторона уравнения Бейтмана – то, что самцы сверхъестественно «стремятся к любой самке» и их «фертильность редко может быть ограничена выработкой спермы», – тоже подверглась критике. Ряд ученых отметили, что стоимость одного сперматозоида ничтожна по сравнению с яйцеклеткой, однако науке до сих пор не удалось обнаружить самца, который передавал бы только одно такое плавающее чудо за раз. Каждый эякулят содержит миллионы сперматозоидов вместе с коктейлем важнейших биологически активных соединений, неизбежный расход которых увеличивает общий биологический счет,[19] так что у млекопитающих самцов совокупная энергетика одного эякулята на самом деле больше, чем у яйцеклетки.

Таким образом, выработка спермы, как правило, ограничена, а «отсутствие спермы» не должно вызывать серьезную озабоченность, поскольку большинству самцов требуется время, чтобы пополнить свои запасы после больших трат. У людей, например, полное восполнение может занять до 156 дней.

Некоторые виды, вроде настоящего лангуста или рыбы-попугая, решают эту проблему истощения в манере Скруджа, корректируя бюджет своего эякулята в соответствии с репродуктивной ценностью самки. Возраст, состояние здоровья, социальное положение или статус самки будут определять, сколько спермы самец готов в нее вложить. Некоторые попросту отказываются от половых домогательств самок. Австралийские палочники, которые весь день жуют листья и притворяются палочками, могут спариваться с новой самкой еженедельно, но им удается настроиться на спаривание только в 30 % случаев. Было замечено, что другие виды, от обыкновенных скворцов до кузнечиков-мормонов, регулярно отказываются от спаривания. Известно, что самцы некоторых видов вроде дупеля могут даже отгонять навязчивых самок.

Возвращение Бейтмана

Все это ставит самцов на место разборчивых самок. На самом деле даже самцы плодовой мушки дрозофилы, с которых можно рисовать плакаты о распущенном образе жизни, были описаны как застенчивые в сравнении с необузданными самками мух, что самым фундаментальным образом подрывает парадигму Бейтмана. Эксперимент был делом рук Патриции Говати, которая хитро проверила теорию анизогамии, используя три вида дрозофил с разным количеством сперматозоидов по отношению к яйцеклеткам. Среди них был один вид, у которого самцы имеют удивительно большие сперматозоиды, превышающие размеры яйцеклетки самки. Будут ли гигантские гаметы сдерживать их половое поведение по сравнению с самцами с обычными крошечными сперматозоидами?

В отличие от Бейтмана, Говати не просто анализировала их брачное поведение на полученном потомстве, поскольку это не раскрыло бы всей половой истории, а только показало бы ее победителей. Вместо этого Говати усердно наблюдала за тем, как трехмиллиметровые мухи играют в свои брачные игры 24/7, для получения более детальной картины.

Было обнаружено, что некоторые самки всех видов были так же активны в стремлении к самцам (или более активны), как самцы в стремлении к самкам, а некоторые самцы были такими же разборчивыми (или более разборчивыми), как и самки, даже несмотря на то, что они отличались своей анизогамией. Все это говорит о том, что размер гамет не имел никакого отношения к их половым стратегиям. «Ярлыки “разборчивые пассивные самки” и “расточительные неразборчивые самцы” не отражали различий внутри и между видами в поведении перед спариванием», – сказала Говати.