Су́чки. Секс, эволюция и феминизм в жизни самок животных

Эта экспериментальная ситуация демонстрирует, насколько гибки социальные роли шимпанзе и как легко они приспосабливаются к различным ситуациям окружающей среды. В дикой природе самки шимпанзе не пользуются таким авторитетом. В отличие от самок верветок, как только самка шимпанзе достигает половой зрелости, она покидает свою родовую группу и переходит к кочевой жизни, добывая пищу в одиночку в лесу. Любые самки, которых она встретит на своем пути, будут рассматриваться как конкурентки, поэтому они не сближаются. Если ей случится присоединиться к группе, там не будет знакомых членов семьи, с которыми она могла бы общаться, и единственная значимая связь самки будет с ее потомством.

Напротив, самцы не расходятся и проводят жизнь в окружении своей семьи. Самцы шимпанзе составляют ядро стаи и в течение своей жизни развивают сложные взаимоотношения и высшую социальную силу.

Таким образом, модели расселения могут быть точным способом прогнозирования динамики власти у социальных приматов. Влиятельный антрополог из Гарвардского университета Ричард Рэнгэм сформулировал это наблюдение в виде часто цитируемой теории, согласно которой пол, который остается в своей группе по рождению, всегда будет развивать более прочные взаимные связи. Врангхэм вывел свой основополагающий тезис в связи с группкой приматов, у которых самки, в отличие от самцов, мигрируют. Приговоренные к жалкому, беспомощному образу жизни без пары, беспородные самки приматов – кошмар каждой феминистки. Врангхэм отмечает, что все они подчинены физически превосходящим их самцам, страдают от «незначительных и недифференцированных» отношений, не имеют никакой своей заметной иерархии доминирования, и почти нет свидетельств существования у них коалиционных союзов.

Помимо шимпанзе, к несвязанным самкам приматов относятся гориллы, колобусы и гамадрилы (Papio hamadryas). Последние оказались наименее эмансипированной группой и удостоились сомнительной чести быть названными «самой несчастной и наименее независимой из всех нечеловеческих приматов» антропологом Сарой Блаффер Хрди.

Вы же не хотите перевоплотиться в самку гамадрила! Эти социальные обезьяны Старого Света живут большими группами и ведут скудный образ жизни, добывая семена и побеги в полупустынных бесплодных землях Сомали, Судана и Эфиопии. Половой диморфизм экстремален: крепкие самцы в два раза крупнее самок, имеют ужасающие клыки и великолепную белую гриву. Самки, напротив, нервные, неопрятные, маленькие коричневые существа.

Мужественные самцы накапливают и содержат гарем примерно из десяти – двадцати самок уникальным жутким способом: похищая их из семей, когда они еще не достигли половой зрелости. С первого дня незрелая самка приучается своим похитителем к непоколебимому повиновению с помощью обычного домашнего насилия. Если, например, она отойдет хотя бы на несколько метров, чтобы глотнуть воды, ее поработитель будет преследовать и нападать на нее, иногда с такой силой, что она отлетает в сторону. Однако эти «чрезмерно патерналистские» самцы редко причиняют серьезный вред своим заложницам. Их враждебность точно настроена на запугивание и контроль и не наносит непоправимого ущерба драгоценным репродуктивным инвестициям.

Здесь есть очевидные параллели с человеческими обществами. Общины, в которых женщины имеют наименьший контроль над своей жизнью и подвергаются наибольшему риску насилия со стороны мужчин, – те, в которых они отделены от своих родственников в раннем возрасте и имеют мало поддержки.

Не связанные узами брака самки Врангхэма – находка для антропологов, ищущих доказательства естественного агрессивного доминирования самцов у некоторых из наших ближайших родственников. Еще более удручающим является утверждение Рэнгхэма о том, что патрилокальность – самцы остаются, а самки уходят, – вероятно, была моделью предчеловеческих времен, подразумевающей, что наши предки женского пола были точно так же изолированы, уязвимы и угнетены.

* * *

Однако есть один примат, который нарушает закон Рэнгхэма и оставляет надежду на видение нашего прошлого и будущего с более могущественными самками, – бонобо.

Франс де Ваал назвал бонобо «подарком феминистскому движению». Там, где шимпанзе патриархальны и воинственны, бонобо матриархальны и миролюбивы. Мы в равной степени связаны с обоими. Неортодоксальная жизнь этих малоизвестных человекообразных обезьян наносит последний смертельный удар по представлению о том, что в жизни приматов закрепилось агрессивное доминирование самцов.

Бонобо – самый редкий из пяти видов человекообразных обезьян. Они встречаются только в пышных тропических лесах на южном берегу реки Конго в Демократической Республике Конго, и их численность невелика – менее пятидесяти тысяч особей на территории менее 500 000 км².