Суд и ошибка

- Как уже было сказано, подсудимый не совершил ни единого, даже самого тривиального, поступка, который нельзя было бы приписать его невиновности. Возьмем, к примеру, случай с подменой револьверов, которую мистер Тодхантер задумал и долгое время ошибочно считал осуществленной. Какова была цель этой подмены? Нам известно, что ей предшествовало: осторожные вопросы, чтобы убедиться, находится ли револьвер в данный момент в квартире - а Палмер, зять Фарроуэя, именно тем утром, в неожиданно ранний час принес револьвер туда. Что же было дальше? Подсудимый попросил разрешения взглянуть на оружие. И что он увидел? Что револьвер Палмера - близнец его собственного. И тот и другой - старые стандартные армейские револьверы. Пожалуй, я превысил бы свои полномочия, начав строить догадки о том, как поступил бы подсудимый, окажись револьверы совершенно разными, или о том, мог бы он унести с собой револьвер Палмера и избавиться от него, как от пули. На самом же деле произошло вот что: подсудимый предпринял попытку унести револьвер Палмера, подменив его своим.

Однако это объяснение дает не подсудимый. Он же уверяет, что его целью было оставить в гостях свой собственный револьвер. А я полагаю, что ничего подобного у него и в мыслях не было - он собирался унести револьвер Палмера. Зачем это ему понадобилось? Чтобы зашвырнуть револьвер в реку, как пулю? Вряд ли. Отправившись в круиз, подсудимый оставил револьвер, который продолжал считать принадлежащим Палмеру, в ящике комода - под рукой на всякий случай. Что представлял собой объект его манипуляций? Подсудимый сообщил нам, что он не разбирается в огнестрельном оружии. Значит, он мог не подозревать и о существовании у револьверов номеров? Не знал, что каждое ружье, каждый пистолет имеет свой номер, благодаря чему это оружие в любой момент можно безошибочно опознать?

Полагаю, когда подсудимый считал, что меняет револьверы местами, он втайне надеялся, что позднее револьвер Палмера ошибочно примут за его оружие, и наоборот. Ни вы, ни я не допустили бы подобной ошибки, зато ее жертвой легко мог пасть отшельник, ученый, книжный червь, не сведущий в сфере огнестрельного оружия. Какую же причину подобной подмены револьверов попытался затем найти подсудимый? Если мои объяснения верны, значит, револьвер Палмера имел какую-то заметную инкриминирующую примету, тем и отличался от револьвера подсудимого. Что это могло быть? Отметина на пуле тут ни при чем, ведь от пули подсудимый к тому времени уже избавился. Рискну предположить, что отличие заключалось в следующем: из револьвера, принадлежащего Палмеру, недавно стреляли, а из револьвера подсудимого - нет. Этим, и ничем другим, объясняется таинственная попытка поменять револьверы местами. Предположить по примеру подсудимого, что его целью было подбросить инкриминирующие улики члену семьи, которую он так старательно оберегает, значит просто-напросто исключить из лексикона слово "психология" - оно потеряет какое бы то ни было значение.

Мистер Тодхантер подавил стон. Ужас, ужас. Не следовало пускать сюда этого человека: такая ошибка вполне могла оказаться роковой. Кто устоит против этой поистине дьявольской логики? Но худшее было еще впереди. Мистер Бэрнс обратился к судье:

- Ваша честь, как я уже объяснял, к этому делу я не причастен. Я выступаю здесь от имени других заинтересованных лиц. Поэтому я не добивался таких привилегий, как перекрестный допрос свидетелей, кроме подсудимого, или представление суду опровергающих доказательств. Но я считаю, что каждый, кто сейчас присутствует в зале,- пожалуй, лишь за одним исключением - преследует единственную цель: докопаться до истины.

Поэтому я намерен выдвинуть ходатайство, которое ваша честь наверняка сочтет в высшей степени неожиданным и противоречащим всяким правилам. Прежде всего я прошу у суда снисхождения, а у моих ученых коллег позволения вызвать свидетеля, который уже побывал в этом зале, сержанта Мэтерса, а потом - еще двух моих свидетелей. Я не стал бы просить об этом, если бы не считал, что несколько вопросов остались незаданными, по крайней мере, перед судом, а их важность такова, что они вполне способны разрешить это запутанное дело.

Судья провел ладонью по впалой морщинистой щеке.

- Вы считаете эти свидетельства настолько важными?

- Да, ваша честь.

- Отлично. Что скажет сэр Эрнест Приттибой?

Перед сэром Приттибоем встала дилемма, однако он не решился публично заявить, что не стремится узнать истину.

- У меня нет возражений, ваша честь.

- А у вас, мистер Джеймисон?

Мистер Джеймисон в эту минуту перешептывался со своим клиентом через барьер. Услышав вопрос, он обернулся.

- Мой клиент готов охотно выслушать все свидетельства, какие может предоставить мой ученый друг. Подобно всем нам, он действует исключительно в интересах правосудия.