Суд времени. Выпуски № 35-46

Симиндей: — последний год такой вот горбачевщины-керенщины. Когда, вроде бы, и уговаривают и всё вроде бы хорошо, и у нас вот…

Как у нас раньше было? Госприемка, перестройка, ускорение. Сейчас есть какие-то термины очень похожие по смыслу. И, к сожалению…

Стрижак: Застой! Появилось слово! Модернизация!

Симиндей: Да! И, к сожалению, по смыслу ускользает понимание того, что мы можем напороться ровно на те же грабли, на которые напоролось советское руководство.

Стрижак: А это, как всегда мы с ними обходимся!

Симиндей: И, кроме того, это то, с чем я согласен с Николаем Карловичем.

Что у меня вызывает удивление? Вот когда очень любят сейчас говорить о десталинизации, о приравнивании сталинизма к нацизму.

Стрижак: Вот, вот…

Симиндей: Но, ведь, кто впереди планеты всей в этом вопросе? Это наши прибалтийские соседи. Это вот, как раз, такая, например, есть страна Латвия — союзница Германии по НАТО и по ЕС. Где сейчас министром иностранных дел является человек, который в переписке со своим партийным товарищем соглашался с мнением о том, что не надо также лечить русских, как латышей! Где неонацистская партия прошла в парламент, причем не только молодые неонацисты, но и старые! Ветеран Ваффен СС, который давал присягу на верность Гитлеру, он стал председателем комиссии…

Стрижак: То есть, Вы делаете прямую параллель? Вы проследили логику?..

Симиндей: Конечно! Конечно! Чем больше мы будем говорить о десталинизации, о возможности уравнивания нацизма и сталинизма, тем больше, на самом деле, будет реабилитация нацизма в той же Европе. Например, у нас под боком! Например, в Латвии или Эстонии!

Басовская: Да, ну! Это все…

Стрижак: Так!

Станкевич: Простите, уравнивать или не уравнивать — это отдельный вопрос! Но о десталинизации, слава Богу, говорит Совет при Президенте по Гражданскому обществу!

Стрижак: А почему: слава Богу? Никто еще не сказал, что это правильная постановка вопроса! Во-первых.

Станкевич: И десталинизация нужна нам самим, независимо от того, что о ней говорят вовне России.

Стрижак: Говорите, Владимир Валентинович! Говорите!

Меньшов: Что касается перестройки, то надо как-то эту вообще дефиницию определить — что это. Собственно она ведь означала некоторое обновление жизни и посыл в эту новую жизнь! Но кончилось это все чистым либеральным проектом, который как бы не задумывался Горбачевым, который начинал перестройку! Он же начинал обновление и что он там хотел! Что он хотел-то сделать? Я уже забыл…

Стрижак: Ускорение!

Меньшов: Ускорение! Реформы! И так далее!

Стрижак: Углубить! Углубить! Углубить!

Меньшов: Безболезненно мы перешли, как бы, с его точки зрения, без потерь кровавых мы перешли в разрушенный Советский Союз. И вот в нынешнюю реальность, и в этот либеральный проект!

Двадцатилетие показало, что это самое неудачное время во всем 20-м веке в нашей истории!

Райхельгауз: Кому показалось? Почему?

Меньшов: Потому что всем, всем показалось!

Райхельгауз: Ну, не всем! Далеко не всем!

Меньшов: Вам статистику? Поинтересуйтесь, залезьте, посмотрите…

Стрижак: Подождите! Зачем нам статистика? Зачем нам? У нас есть человек, который…

Меньшов: С 21-го по 41-й год возьмите, с 45-го по 65-й и, даже с 65-го по 85-й год! Вот двадцатилетие! И посмотрите это!

Млечин: Я прошу прощения! Как самые неудачные? А что революция, гражданская война — это удачное время? Когда люди гибли, убивали друг друга и бежали из страны?..

Меньшов: Вы заметили, какие я назвал цифры? 21-й и 41-й годы.

Млечин: А, Вторая мировая — это что, удачное время? Вы меня извините, ради Бога!

Меньшов: Вторая мировая, опять же, я не говорил эти…

Сванидзе: А удачный террор 30-х годов!

Млечин: Получилось-то, что это самое неудачное время!

Сванидзе: А раскулачивание? А раскулачивание — это удачное время?

Меньшов: Значит, с точки зрения роли страны! И возрастания ее мощи! Страны! Это были годы чрезвычайно сильные и мощные!

Симиндей: Не только преуменьшение жертв сталинизма, но и их преувеличение.

Меньшов: Нынешний период наиболее… Мы потеряли половину производства, половину сельского хозяйства! Культуру, науку! И так далее. Объявлять это благополучными годами? Ну не получиться! Правда, не надо, ребята!

Что бы вы не сказали, это тощие, тощие годы, а не тучные!

Райхельгауз: Двадцать лет, которые мой замечательный коллега сейчас перечислил! Прекрасно, что мы можем об этом говорить сегодня! Это лучшие годы в моей жизни! Лучшие годы в моей жизни!

Басовская: Партком бы не пропустил! Партком Ваши лучшие фильмы зарезал бы на корню! Какой такой Кроликов? Он вор! Он не строит коммунизм!

Это гениальный фильм! Люди возлюбите друг друга! Вы прокричали с экрана прекрасную, благородную идею! Кто-нибудь да услышал.

Меньшов: Ну, понимаете, это… Спасибо! Но я все равно! Эту взятку я не возьму!