Суданские хроники

Тогда аския Исхак бежал, пока не остановился в местности Барха[332]. Он собирался направиться в Денди, но его люди воспротивились ему, и аския вернулся и переправился через Реку — а с ним было его войско, — пока не стал в месте, называемом Барха. Он выслал тысячу всадников, назначив их начальником своего брата баламу Мухаммеда-Гао и приказав им напасть на войско Джудара. Но когда те отошли от /153/ него на одни сутки, то низложили аскию Исхака, возвысили Мухаммеда-Гао и сделали его государем Сонгай. Он провозгласил себя султаном и остался там, [где был]. Когда дошло до аскии Исхака известие о том, что они его низложили и возвели на престол Мухаммеда-Гао, он выступил, направляясь в сторону Гурмы[333]. С ним был небольшой отряд его друзей, в их числе Улд-Бана. Он вез много золота и серебра из государственной казны, что была с ним. Он отобрал из царских коней тридцать отборных лошадей среди местных и чистокровных, которых он вел с собою, сорок рабов-евнухов, знамена (а их было двенадцать царских стягов), царский барабан и меч аскии Мухаммеда, который тот привез из своего хаджжа (а мы ранее уже говорили о происхождении меча, о том, что о нем говорят, и о разногласиях в речах людей относительно того, в руки которого из аскиев Когда Исхак отправился в бегство, его сопровождали те, кто там с ним был из его воинов, так что уходили они вместе с ним. Когда же они захотели оставить его и возвратиться, то сошли со своих лошадей, делая вид, что плачут об уходе аскии, и простились с ним. Потом хи-кой сказал ему: “О аския, ведь ты уносишь казну нового аскии и уносишь вещи, которые не уносил ни один царь из числа аскиев, низложенных или изгнанных до тебя! Мы же ответственны за них и подлежим за то наказанию со стороны того, кто пришел к власти после тебя!” Аския сказал: “Что это такое?” Хи-кой ответил: “Эти знамена!” “Ты прав!” — сказал аския и отдал их. Потом сказал: “Осталось ли у меня что-либо еще?” Тот ответил: “Эти лошади — это лошади под седло аскии...” Исхак вернул из них пятнадцать, а пятнадцать оставил [себе]. Потом сказал: “Чего ты хочешь после этого?” Хи-кой ответил: “Этот дин-тури!”[334]. И аския вернул его, потом спросил хи-коя: “Осталось ли что-нибудь еще?” Тот ответил: “Твой сын Албарка — ты не должен его уводить, это не по обычаю. Потому что всякий, кто был свергнут, когда бежал, не брал с собой своего сына. Напротив, он его оставлял, ибо тот — собственность государя, который пришел к власти после него, и он — сын последнего!”[335]. Но аския Исхак ответил ему: “То, что ты помянул, /154/ не тайна для меня. Я знаю, что смещенный аския не уводит своего сына — но то [бывает], лишь когда после него приходит к власти один из сыновей его отца; ребенок остается у того, и [считается] он его сыном. Но нынче к власти после меня придет только Джудар, и я не оставлю ему свое дитя, чтобы тот его сделал рабом или продал. И если ты хочешь отобрать у меня моего сына и передать его Джудару, то ты уже преступил границы дозволенного, и либо ты меня убьешь, либо я убью тебя!” Хи-кой помолчал, потом сказал: “А этот перстень аскии Мухаммеда, его меч и его тюрбан?” Исхак ответил: “Что касается перстня, то он достанется только тому, кто сломает мой палец. Подобным же образом и тюрбан: его получит лишь тот, кто отрубит мою голову. А меч — это мой меч, а не меч аскии!” И аския удалился — и они удалились.

Исхак пошел в Гурму и направился к городу Биланга[336], который был столицей султана Гурмы, пока не остановился с наружной стороны города. Государю страны он послал сообщить о своем местопребывании и обстоятельствах своих, о том, что с ним произошло, и [о том,] что он-де ищет покровительства того. Но Исхак дважды воевал их и совершал на них набеги во время своего правления, перебив большинство мужей войска султана, так что почти истребил их. Потом же всемогущество Аллаха и решение его толкнули его к ним. А они возрадовались достижению своей мести ему. Султан страны вышел к нему с многочисленной свитой, встретил его с любезностью и почтением, хотя они — неверующие. И он повел аскию со спутниками в центр города. Их поселили там в просторном доме и в тот же вечер устроили им большую трапезу в знак гостеприимства. А потом неверующие возвратились к ним, спящим, на рассвете, поднялись выше того дома со стрелами и закричали на беглецов. Но сонгаев разбудило лишь падение стрел, подобное дождю. Жители обрушили на них одну из стен дома и убили Исхака. И были убиты вместе с ним Улд-Бана и все его спутники.

Говорят, когда стрела попала в Исхака и язык его начал заплетаться, к нему подошел Улд-Бана, стал/155/над ним (а Улд-Бана привязал нож к своим шароварам), вытащил тот нож и сказал: “Я пообещал и поклялся аскии Исхаку: если смерть придет к нему, а я буду при этом, то я умру за него раньше него”. Потом он взял себя за горло, зарезался, упал — и умер до смерти Исхака. Это, что я передал, — от гиссиридонке Букара; он мне передал некоторые рассказы, а их мне сообщали и другие, из числа тех, чьей передаче я доверяю.