Судьба

В этой коробке были подарки ранних лет, поэтому там было полно игрушек и плюшевых животных. Среди содержимого я нашла изысканную китайскую куклу, поношенного набивного медведя, с которым спала много лет, крошечный лук и колчан со стрелами, и деревянный меч с настоящими кожаными ножнами.

Улыбка подёрнула мои губы, когда я вспомнила, какой взбудораженной была, получив в подарок меч на девятый день рождения, и как Крис часами занимался со мной потешными дуэлями. Целый месяц я тренировалась каждый день, чтобы показать ему насколько хорошо овладела мечом в его следующий приезд. Рейчел в итоге приказала мне ходить с мечом на улицу и перестать портить мебель. Хорошо, что лезвие было тупым, или я бы резала всё, что попадало на глаза.

На дне коробки я нашла толстый фотоальбом и помедлила, прежде чем открыла его. Я знала, что он был полон фотографий нас с Крисом. Иначе он бы не оказался в этой коробке.

Я открыла первый лист альбома, и на меня нахлынули воспоминания о первом Рождестве в Лонгстоне, спустя шесть месяцев как Крис нашёл меня. На первых фотографиях была я, открывающая подарки, моё лицо разрумянилось от радостного возбуждения. Перевернув страницу, я увидела снимок — мы с Крисом стояли у ёлки. Моя голова едва достигала его талии, я обнимала его за ногу, задрала голову и широко улыбалась ему. Он улыбался мне в ответ, и с лёгкостью можно было увидеть привязанность, которую мы испытывали друг к другу.

Могла ли Рейчел быть права? Могли ли мы с Крисом тянуться друг к другу, потому что наши Мори каким-то образом уже знали, что мы были парой? Возможно ли было, чтобы настолько юный Мори ощутил свою потенциальную пару?

С кружащими вопросами в голове, я пролистала альбом, вновь переживая воспоминания, которые приносили фотографии. Одно я никак не могла оспорить — какова бы ни была причина отъезда, Крис когда-то любил меня. И этому были доказательства в каждом снимке, где мы были запечатлены вместе. Но было ли этого достаточно, чтобы простить его и отпустить всю ту боль, что я пронесла в себе многие годы?

Я легла на пол, прижимая фотоальбом к груди. Казалось, моё сердце по-прежнему было в тисках, но слёз у меня не осталось, по крайне мере, на сегодня.

Я всё ещё лежала на полу, когда через тридцать минут в дверном проёме показалась Рейчел. Она посмотрела на альбом в моих руках и на вещи, разложенные вокруг меня, и улыбнулась мне.

— Я приготовила куриный фахитас. Если хочешь, принесу тебе сюда?

— Нет. Я хочу вместе поужинать.

Я села и положила альбом на кровать. Я проделала весь этот путь не для того, чтобы прятаться в своей комнате.

Она подала мне руку. Я приняла её помощь, и она подняла меня на ноги.

— Пошли, — всё ещё держа меня за руку, она повела меня из комнаты. — Ты же знаешь, мой фахитас всегда улучшал тебе настроение.

— Думаю, на этот раз потребуется нечто большее.

— Что если я скажу, что у меня есть в холодильнике твой любимый десерт?

— Чизкейк? — с надеждой спросила я.

— Называй это материнской интуицией, но сегодня утром мне внезапно захотелось приготовить чизкейк «Нью-Йорк».

Я вырвала руку из её хватки и обняла.

— Я соскучилась по тебе.

— Я тоже по тебе соскучилась. А теперь пошли есть чизкейк.

Я впервые рассмеялась, как казалось за несколько дней, и пошла за ней в кухню.

КРИС

Вампир ухмыльнулся, показав свои змеевидные клыки, пока мы кружили вокруг друг друга в вестибюле заброшенного многоквартирного дома. Ещё два его сородича, стоящие рядом, подбодряли его как парни в уличной драке. Идиоты и понятия не имели, что глотают свои последние вздохи.

Я ударил, и вампир юркнул в сторону, живой, но заимев скверный порез на груди. Он завизжал и бросился на меня, улыбка исчезла.

— Когда я вздёрну…

Его угроза резко оборвалась, когда мой меч прошёлся по его шее. Ещё до того, как его голова упала на пол, я уже занялся другим, вонзая меч в его сердце. Третий рванул в бега, но я сразил его клинком в спину. Он корчился на грязном ковре, когда я подошёл и прикончил его.

Я осмотрел помещение, вытирая клинки об одежду вампира. Обычно убийство трёх вампиров менее чем за две минуты принесло бы мне удовлетворение, но потребуется гораздо большее, чем это, чтобы поднять мне настроение.

Прошло три дня с отъезда Бет, и с каждым проходящим часом, становилось всё труднее не сесть на байк и не поехать за ней. Я знал, что она была в Лонгстоне, и что моим самым плохим поступком будет последовать за ней, но быть вдали от неё разрывало меня на части.

Когда я закрывал глаза, я видел только боль на её лице, когда она попросила меня уйти той ночью. Я не знал, что удержало её от разрыва связи, и я боялся, что после проведённого времени вдали от меня она сможет сделать это. Каждый раз, когда я думал об этой вероятности, казалось, будто нож вонзали мне в грудь. Большую часть последних трёх дней я провёл, работая и делая всё, что могло меня удержать от размышлений об этом.

— Снял двоих. Наверху всё чисто.