Судьба

— Такова наша натура, Али, — он так нежно произнес этот новый вариант моего имени, что сердце отчаянно застучало, освещая краской мое лицо, — мы долго ищем свою спутницу, ужасно долго, и одиночество ожесточает наши сердца. Когда же мы находим ее, то все ее привязанности кажутся нам цепями, что отделяют нас друг от друга. Эрины не могут смириться с тем, что их женщины любят кого-то кроме них. Мы больны, Али, больны и излечения нет, — в его голосе звучала грусть, которая мешала мне разозлиться на его слова, а, может, действовала какая-то сила Эринов, но я не возмущалась, и просто слушала.

— А если бы я не прошла то испытание с камнем?

— Тебя бы отпустили, но твоих близких это бы не вернуло. Мы видим, когда связи крепки и желаем их разорвать. Твой отец искал бы тебя, не бросил бы, а такая обуза была нам не нужна. И старик этот тоже…

— Боги! Что же вы творите, Аэдан? Зачем?

— Чтобы обрести свое, Али, такое долгожданное, — мужчина повернулся и схватил ладонями мое лицо, — что ты знаешь о веках одиночества, моя девочка? Годы пролетают, а ты остаешься прежним. Это как есть пищу и не знать ее вкуса. Все пресное и однообразное. Как объяснить тебе пустоту в душе и сердце, когда ты можешь получить все, что угодно, но на самом деле, не хочешь ничего? Как, Альяна?

— Я не знаю, как помочь тебе! — почти прокричала я.

— Так позволь мне объяснить. Ты мне нужна, и я знаю, можешь не говорить, я тоже тебе нужен. Ты думаешь обо мне, и чего уж скрывать, желаешь меня. Молчи! — перебил меня Аэдан и накрыл ладонью мои губы.

Такое легкое прикосновение почти свело меня с ума. Сейчас я готова была забыть об их жестокости, обо всех убийствах, ими совершаемых, все что угодно, лишь бы он и дальше прикасался к моему лицу. Где-то глубоко звучал предостерегающий голос, разум молил меня остановиться, но я уже не была властна над своими чувствами. Он был прав. Это новое чувство, рожденное во мне вопреки здравому смыслу и всем моим убеждениям, крепло и теперь стало сильнее меня, могущественнее, и сейчас силилось сломать клетку, выбраться наружу и позволить ему все, чтобы он ни захотел.

Какая-то пелена закрыла мои глаза. Все, что я видела, был лишь он, все, чего мне хотелось — ощущать его дыхание рядом и чувствовать, как бьется его сердце, как ускоряется дыхание от моих прикосновений, как краска жара опаляет лицо мужчины, который, казалось, испытал так много и не способен на подобное юношеское проявление чувств. В этот момент я сошла с ума, и Аэдан разделил мое сумасшествие.

Я не увидела, потому что закрыла глаза, но ощутила всем моим существом, как на смену уверенной ладони пришли требовательные губы. Боги! Большего всплеска эмоций и одновременного их отсутствия я не испытывала еще никогда. Он сжимал мои руки, словно боялся упустить и буквально терзал покрасневшие, но зовущие его губы. Будто голодный путник, сейчас он нашел источник еды и питья, и это ощущение дарило упоительную эйфорию. Тело стало ватным, ноги задрожали и подогнулись, неспособные перенести эту мешанину мыслей и чувств.

С трудом, таким явным и обидным для нас обоих, он наконец оторвался от меня и помутненным взглядом осмотрел мое лицо, ослабил хватку и буквально посадил меня на кровать. Аэдан опустился у моих ног и положил свою голову мне на колени. Я слышала его тяжелое дыхание, да и мое, клянусь, было таким же. Все, что произошло надо понять и переварить. Как жить с этим признанием наших чувств? Стоит ли их ограничить или пустить все на самотек?

Я провела рукой по его серебристым волосам почти машинально, но он, вздрогнув, перехватил мою руку и прижал к горячим губам. Я знала, что и ему требуется эта передышка, что и он тоже в растерянности и не знает, как ему поступить дальше, ведь накал чувств был поистине нечеловеческим.

Когда я проснулась на следующее утро, то не чувствовала себя отдохнувшей. Ломило каждую мышцу, каждую косточку. Но больше всего болели руки, словно по ним прошлись каленым железом. Все еще не отличая сон от действительности, я подняла руки повыше и увидела знакомые завитки узора. Что же, теперь я отмечена дважды.

То ли ужас и осознание того, что я совершила, то ли что-то еще, но на большее, чем просто поднять руку, я была не способна. Голова кружилась, и привкус во рту был просто ужасен, стало ломить в висках, и в этот момент захотелось просто умереть. Я несколько раз пыталась встать и дойти хотя бы до кувшина с водой, но сил не было. Они просто иссякли!

Кожу пробрало морозом от этой мысли. Мое состояние сейчас — есть ни что иное, как следствие, всего лишь последствие тесного общения с одним из Эринов. Боги, за что мне это?

Как назло, я закрыла дверь на задвижку. Что же делать… Мысли стали мешаться, и я почувствовала, что горячая испарина пришла на смену холоду, тело моментально стало влажным и липким от пота. На глаза навернулись горькие слезы. От бессилия, от глупого положения, в которое я сама же себя и загнала.