Судьба

Вэнь Цзянь вместе с Ли Мори вышел из маленького домика к собравшимся. Все мастера явились. Впрочем, Сонь еще не до конца оправился от полученных ран. Бхазани тоже было далеко до полного выздоровления. Присутствовали и ученики. Цофи сидела рядом с Гачи и плакала у него на плече. Сонайя немедленно вскочила и обняла Цзяня. Кайю сидел один в сторонке. Мальчик – ныне новый мастер стиля Хуту третьего рода Линь – по-прежнему горевал об отце.

Был здесь и Синьдэ – дезертир армии Каобу. Бывший старший ученик Луньсяна снял военную форму и надел обычное простое одеяние военного искусника, принятое при лунном дворе. В нем он явно чувствовал себя лучше, чем в доспехах.

В числе прочих были три храмовых целителя и монах Ханьсу, по заверениям Мори, достойный доверия. Боевой монах смотрел на Цзяня молча и внимательно, с таким видом, как будто собирался то ли простереться ниц, то ли пойти врукопашную.

Цзянь, бледный и сдержанный, заговорил:

– Все кончено.

Он был потрясен, полон сомнений и напуган.

– Слава новому мастеру Шепчущих Ветров семьи Чжан, первому из рода Вэнь! – произнес настоятель Ли Мори.

Цофи и Сонайя поддерживали друг друга; Цофи уткнулась лицом в плечо ученицы Бхазани. Время от времени она гневно взглядывала на Цзяня. Удивительно, но Фаузан тоже открыто плакал. Толстяк дал волю чувствам и не старался скрыть горе. Скорбь он выражал так преувеличенно, что, казалось, вот-вот начнет рвать на себе одежды. Сонь, сидевший рядом, крепко сцепил руки на коленях и опустил голову. Без сомнения, его мучила совесть из-за того, что он оказался причиной всего этого. Он получил по заслугам.

Цзянь держался торжественно, почти величественно. Но когда он открыл рот, его голос оборвался.

– Линь Тайши была одним из величайших военных искусников на протяжении жизни трех поколений. Ей восхищались благородные люди, ее страшились злодеи и покидали возлюбленные. Она была непревзойденной воительницей, которая вошла в легенду. Лунный двор будет славить ее, пока не минут восемью восемь поколений, – он закрыл глаза и вздохнул. – Линь Тайши любила меня. Она видела правду, в то время как остальные поддерживали ложь. Она видела силу там, где другие видели только крах. Она стала моим щитом, когда против меня ополчился весь мир. Тайши предложила мне убежище, когда больше никто на это не решился. Другой семьи я не знал. Она была моей наставницей, подругой, матерью. Тайши пожертвовала собой ради общего блага, ради всех народов Чжун. И теперь от меня – и от вас, если вы пожелаете, – зависит закончить то, что она начала, и сделать так, чтобы пророчество исполнилось до конца, как подобает. Этим деянием мы почтим ее память. Я хочу, чтобы она гордилась мной.

Настало неловкое молчание. Цзянь растерял все слова. Он закрыл глаза и уткнулся лицом в ладони. Сонайя встала рядом. Цзянь уронил голову ей на плечо.

Наконец он пришел в себя и произнес хвалебную речь до конца, хотя пение соловьев заглушало слова юноши.

Когда он закончил, Сонь поднялся, опираясь на костыли, и поведал, что однажды спас Тайши, а она его – целых девять раз. Мастер Вечного Яркого Света оказался на диво красноречив, хотя и не обошелся без преувеличений. Бхазани встала следующей и сказала, что они с Тайши были и сестрами, и смертельными врагами и что она будет всегда по ней скучать. Фаузан попытался произнести несколько слов, но в конце концов безобразно разрыдался, хлюпая и булькая. Это на него совсем не походило.

Мори говорил последним, встав перед собравшимися и положив руку на плечо Цзяня.

– Я не был для Тайши братом по оружию, как большинство из вас, но много лет чтил ее и уважал. Другой такой умной, знающей свое дело и решительной женщины я не встречал. Лишившись ее света, мир померк. Путь звезда Тайши горит в небесах. – Настоятель указал на большую вазу, полную благоуханных ароматических палочек. – Прошу вместе со мной вознести молитву мозаике Тяньди.

Один за другим все поднялись, взяли по одной длинной белой зажженной палочке и вместе с Мори начали кланяться и простираться ниц перед мозаикой, чтобы Тайши нашла путь на блаженные небеса. Церемония была простой и искренней, а кроме того, краткой – друзья это оценили. Тайши бы тоже понравилось.

Наконец все закончилось.

– Ну и что ты теперь будешь делать? – спросил Гачи у Цзяня, когда прочие разошлись.

– Не знаю, – ответил тот. – Наверное, выполнять пророчество.

– Наверное?

Цзянь пожал плечами.

– Хочешь со мной?

Гачи кивнул:

– Конечно. Мы добьемся славы.

– Угу.

– Что это вы затеяли, не посоветовавшись со мной? – спросила Сонайя.

Цзянь смутился.

– А я должен был посоветоваться?

Синьдэ тоже подошел к ним и обнял Цзяня.

– Не придумаешь способа лучше почтить память мастера, младший братец. Я с вами. Мастер Гуаньши еще не отомщен.

Они стукнулись сжатыми кулаками, потому что поднять за Тайши чаши с вином было невозможно. В возанском храме Тяньди на сей счет имелись строгие правила.