Читаем Судьба энтомолога. Воспоминания о Евгении Михайловиче Степанове полностью

В своей работе по биометоду в Абхазии Е.М. был тесно связан с Мейером, перед которым преклонялся. И они были хорошо знакомы лично. В Сухуми эффективно работала станция Всесоюзного института растениеводства (ВИР). Директор ВИР’а великий русский ученый Николай Иванович Вавилов часто приезжал в Сухуми. Он встречался с Е.М. и интересовался проблемами биологической борьбы с вредителями.

1935 г. Е.М. живет с молодой женой в Сухуми. Там у супругов появилась дочь Наташа.

Е.М. худ, немного сутул, в глазах у него иногда диковатый блеск, свойственный некоторым жителям Кубани. Он энергичен, остроумен и очень вежлив, что импонирует жителям Кавказа.

Приехав в Сухуми, Е.М. установил знакомство с местными энтомологами. То было время, когда в Грузии работало много русских специалистов, в том числе и биологов.

Е.М. рассказывал о некоторых из них: об энтомологе и краеведе Евгении Семеновиче Миляновском, о палеоботанике, авторе замечательной книги “Растительный мир Колхиды” Альфреде Алексеевиче Колаковском, об Андрее Тихоновиче Сысоеве – абхазском карантинном инспекторе и агрономе по защите растений на дачах Сталина и Берии. (С Андреем Тихоновичем я был хорошо знаком с 1952 г. Знакомство это переросло в дружбу и продолжилось до его смерти в пос. Лазаревское около Сочи).


Е.М.Степанов в период работы в Сухуми


С уверенностью можно предположить, что в этот же круг входил и кокцидолог Гальков (я не знаю точно, жил ли он в Сухуми; возможно, что местом его работы был г. Поти). Впоследствии Гальков вынужден был покинуть Грузию. Сысоев перебрался после войны в Лазаревское, а Миляновский и Колаковский остались в Сухуми.

Был у Е.М. в те времена приятель (живший в Тбилиси, но иногда приезжавший в Сухуми). Это был русский человек, по фамилии Беликов, вероятно родившийся в Грузии. Он свободно владел грузинским языком, причем настолько свободно, что его изысканной грузинской речи иногда завидовали грузины. Внешность у него была чисто русская, что приводило подчас к недоразумениям.

Е.М. любил рассказывать мне, как его знакомый ехал однажды в одном купе вагона с почтенным грузинским семейством – усатым грузином, его женой и ребенком. Русские люди обычно не угощают незнакомых людей в поезде, но для грузина такое поведение было раньше, да и в послевоенные времена, невозможным. Грузины и армяне, садясь в поезде завтракать или вообще поесть, всегда предлагали соседу, кем бы он ни был, поесть вместе с ними. Так вот, когда это грузинское семейство приготовилось завтракать, мадам спросила у мужа: «Может быть, пригласим соседа?» «Вот еще, – ответил ей муж (конечно, они говорили по-грузински), – зачем будем мы приглашать эту русскую деревенщину!» Грузинская семья позавтракала. Тогда приятель Е.М. расстелил чистую салфетку, аккуратно положил на столик то, что обычно едят в Грузии, обязательно с зеленью – киндзой и проч., и в самых изысканных выражениях, какие есть в грузинском языке, обращаясь к главе семьи: «батоно» – по-грузински – господин, предложил им отведать его завтрака. То, что произошло после этого, можно сравнить с ударом грома. Грузины были потрясены и не знали, куда деваться со стыда. Папа дергал себя за ус, как бы желая оторвать его, и говорил: «Уф, уф». Дальше беседа пошла на грузинском языке.

Среди грузинских энтомологов, работавших в 30-х годах в Сухуми, я помню только (со слов Е.М.) имена Гогиберидзе и Георгобиани.

Гогиберидзе был мужчиной, а Георгобиани (Тамара) – дамой благородного происхождения. О Гогиберидзе следует упомянуть особо. Он числится автором прекрасной книги «Кокциды субтропиков Грузии». Эта книга очень хорошо написана, снабжена многочисленными рисунками, фотографиями, картами и имеет большое английское резюме. [Профессор Бен-Дов из Реховота, Израиль (всемирно известный кокцидолог, собирает мировую литературу по кокцидам), когда я был в Израиле у него в 1989 г. в гостях, рассказал об этой книге. Я сказал, что видел ее в руках Е.М. Степанова в Батуми в 1951 г. и что издана она была в 1935 г. Бен-Дов был очень удивлен и просил меня достать для него эту книгу (Бен-Дов интересуется историей кокцидологии и, если не ошибаюсь, составляет словарь кокцидологов мира). Я пообещал ему сделать это, но не был уверен в успехе. Однако, через два года эта книга была у меня в руках. Ее подарил мне для Бен-Дова мой друг, абхазский энтомолог Роман Дбар (специалист по систематике наездников-браконид), и я передал ее Бен-Дову с Евгением Семеновичем Сугоняевым, посетившим Израиль в 1992 г.]

У меня сложилось впечатление, что Гогиберидзе был начальником Е.М., что они были в дружеских отношениях и что Гогиберидзе помогал Евгению Михайловичу в его начинаниях по биометоду.

Перейти на страницу:

Похожие книги

120 дней Содома
120 дней Содома

Донатьен-Альфонс-Франсуа де Сад (маркиз де Сад) принадлежит к писателям, называемым «проклятыми». Трагичны и достойны самостоятельных романов судьбы его произведений. Судьба самого известного произведения писателя «Сто двадцать дней Содома» была неизвестной. Ныне роман стоит в таком хрестоматийном ряду, как «Сатирикон», «Золотой осел», «Декамерон», «Опасные связи», «Тропик Рака», «Крылья»… Лишь, в год двухсотлетнего юбилея маркиза де Сада его творчество было признано национальным достоянием Франции, а лучшие его романы вышли в самой престижной французской серии «Библиотека Плеяды». Перед Вами – текст первого издания романа маркиза де Сада на русском языке, опубликованного без купюр.Перевод выполнен с издания: «Les cent vingt journees de Sodome». Oluvres ompletes du Marquis de Sade, tome premier. 1986, Paris. Pauvert.

Донасьен Альфонс Франсуа Де Сад , Маркиз де Сад

Биографии и Мемуары / Эротическая литература / Документальное
10 гениев науки
10 гениев науки

С одной стороны, мы старались сделать книгу как можно более биографической, не углубляясь в научные дебри. С другой стороны, биографию ученого трудно представить без описания развития его идей. А значит, и без изложения самих идей не обойтись. В одних случаях, где это представлялось удобным, мы старались переплетать биографические сведения с научными, в других — разделять их, тем не менее пытаясь уделить внимание процессам формирования взглядов ученого. Исключение составляют Пифагор и Аристотель. О них, особенно о Пифагоре, сохранилось не так уж много достоверных биографических сведений, поэтому наш рассказ включает анализ источников информации, изложение взглядов различных специалистов. Возможно, из-за этого текст стал несколько суше, но мы пошли на это в угоду достоверности. Тем не менее мы все же надеемся, что книга в целом не только вызовет ваш интерес (он уже есть, если вы начали читать), но и доставит вам удовольствие.

Александр Владимирович Фомин

Биографии и Мемуары / Документальное