Судьба гнева и пламени

Внизу мы сворачиваем налево, прочь от толпы, и быстрым шагом направляемся к маленькой двери. Страж открывает нам ее, и мы молча идем по длинному коридору. Зандер не отстраняется сразу, как обычно, пока мы не проходим через вторую дверь и не оказываемся в Круглой комнате без окон, с картой. Она пуста, здесь никого, кроме нас.

В тот момент, когда дверь захлопывается, он резко разворачивает меня и требовательным голосом спрашивает:

– Кто ты такая?

19

– Я не понимаю, о чем ты.

Кровь приливает к лицу. Зандер отпускает мою руку и нависает надо мной.

– Ты не помнишь, кто ты, и все же, похоже, тебе не терпится сыграть роль королевы. – Его тон обвиняющий.

– Ты сам посадил меня туда! Я делала только то, о чем ты меня просил.

– Я просил тебя не говорить ни слова. Но что ты сделала? – Он указывает на дверь, через которую мы только что прошли. – Это было больше, чем несколько слов.

– А что мне еще оставалось делать? Улыбаться и кивать, как дура? Что выставило бы дураком и тебя, если ты не понял.

Он качает головой и что-то бормочет себе под нос, но я не могу расслышать.

– Ты словно была не в себе, когда пришла в тронный зал.

– Может быть, потому, что я не была готова к подобной засаде.

– Нет, – решительно заявляет он. – Твой пульс сильно учащался. Тебя что-то тревожит. – Зандер находит взглядом мое лицо. – Беседа с Вэнделин. Что тебя взволновало?

– Ничего. Я не… я не… я просто… – Я пытаюсь найти ответ, прокручивая в голове его слова. – Что ты имел в виду под тем, что мой пульс сильно учащался? – Это что, фигура речи? – Ты можешь слышать мой пульс?

Его голова откидывается назад с безрадостным смешком, демонстрируя длинную шею и белоснежные ровные зубы.

– Ты такая наивная. Иногда это даже мило.

– Я не наивная, – огрызаюсь я. – О чем ты толкуешь?

Его глаза горят темным озорством.

– Я никогда не мог прочитать тебя раньше. Ты великолепно скрывала свои эмоции. Но с тех пор, как ты вернулась из мертвых, твоя способность делать это испаряется на глазах. Сегодня, пока ты сидела на троне, твое сердцебиение было ровным, но тяжелым, и время от времени учащалось. – Зандер проводит кончиком пальца по моей яремной вене, вызывая стайку мурашек. – Видишь? Очень просто. Ты не можешь ничего от меня скрыть. Поэтому я спрашиваю еще раз: что ты не договариваешь, Ромерия?

Может, он и способен слышать мой пульс, но, по крайней мере, он не может читать мои мысли. Если бы он мог, думаю, у него был бы ответ на этот вопрос.

– Ничего, – выходит крайне хрипло.

Все.

Зандер делает шаг вперед, заставляя меня отступать, пока я не ударяюсь спиной о стену. Это снова и снова напоминает мне события в башне. Он наклоняется, его рот в дюймах от моего, наши взгляды встречаются.

– Знаешь, что еще я чувствую, кроме биения твоего сердца, когда я так близко к тебе? – шепчет он, и его дыхание овевает мои губы.

Я качаю головой, не доверяя своему голосу.

– Как оно бьется, когда ты лжешь, – шипит он.

Когда он смотрит на меня сверху вниз, в его глазах вспыхивает негодование.

– А вот и счастливая пара, – прерывает Зандера мужской голос, доносящийся от входа.

Король отстраняется и подходит к столу, обнаруживая самодовольного Аттикуса, стоящего в дверях.

Я делаю глубокий вдох и считаю, – раз… два… три… – возвращая себе самообладание.

Тем временем Зандер цепляется в спинку стула так, что белеют костяшки пальцев. Словно он пытается выдавить из этого чертова стула жизнь. Какое бы подобие доверия короля я не завоевала, пусть даже самое крошечное, оно быстро начинает ускользать. Если бы у меня только было время разобраться во всем, прежде чем меня бросили в этот гребаный цирк.

– Глупо оставлять ибарисанцев в живых. Если бы я был королем, я бы казнил их прямо там.

– Но ты не король, – возражает Зандер сквозь стиснутые зубы. – Мы сделаем все по-моему.

Отмахнувшись от резкого ответа брата, Аттикус величественно кланяется мне.

– Полагаю, никто не отменял повторное формальное представление? Рад снова встретиться с вами, Ваше Высочество. Я Аттикус, младший брат Зандера. Абсолютно точно не король, как мне только что напомнили.

У него тот же глубокий тембр, хотя Аттикус обладает юношеской харизмой, и в его голосе отсутствует тот оттенок презрения, который пронизывает каждое слово Зандера.

Я изо всех сил пытаюсь подавить панику, которую вызвал Зандер.

– Я помню вас. Тот день, на военном совете.

Тогда он выглядел готовым разрубить меня своим мечом.

– Да, прошу прощения, если я был не в себе. Мне было трудно принять теорию, которую придумала жрица.

– А теперь?

– Что ж, хочу лишь сказать, что никогда не встречал ту версию вас. – Аттикус кивает в сторону тронного зала.

Желает ли он смерти и этой новой Ромерии? Элисэф сказал, что Аттикуса трудно прочесть. Теперь я вижу, что он имел в виду. Стальной взгляд противоречит его легкому настроению.

– Я тоже, – бормочет Зандер. – Кто знал, что она такая безрассудная гордячка.

– Лорд Эдли вывел меня из себя.