Судьба гнева и пламени

Я с любопытством наблюдаю, как он перебирает стопку туник и вытаскивает белую. Его золотисто-каштановые волосы влажные от пота и вьются на затылке. Зандер мог бы запросто сойти за любого другого мужчину, который только что закончил тренировку и одевается для работы в офисе.

Вот только он не человек, и в нашей ситуации нет ничего обычного.

– Тебе понравилось на ярмарке? – небрежно спрашивает он, перебирая штаны и, по-видимому, не обращая никакого внимания на то, что я смотрю на него.

– Понравилось. Да. – Я снова обращаю взор на его сюртуки. – Что это было, с Аттикусом?

– Что ты имеешь в виду? – невинно спрашивает он.

– Вы двое из-за чего-то злитесь друг на друга.

– Всего лишь разногласия по поводу того, кому принадлежит армия – Аттикусу или все же королю. – Зандер хмурится, глядя на разошедшийся шов на штанах, которые только что достал. – На этой неделе слухи о планах нападения в городе умножились. Особенно учитывая поток чужаков, прибывающих на ярмарку. Слухи необоснованные и совершенно несогласованные, однако их довольно, чтобы нельзя было их игнорировать. Аттикус приказал большой группе солдат разместиться за стенами города.

– Разве больше солдат не лучше, если эти слухи верны?

Зандер тяжело вздыхает.

– Думаю, да.

– Значит, проблема не в солдатах, а в том, что Аттикус позволил себе так поступить, не спросив тебя. И ты решил публично унизить его за это, хотя армия вроде как принадлежит ему, ведь он командующий. Я только вчера услышала об этом. Что-то насчет его раздутого самомнения.

– Ты всегда так прямолинейна в своих суждениях?

– То есть честна? Я уже поняла, что подобная черта чужда здешним людям. – Я глажу пальцами черный сюртук, расшитый золотом. Эта прекрасная ручная работа не похожа ни на что, что я когда-либо видела. Нитки блестят так, словно действительно сотканы из настоящего золота. Может, так оно и есть. – Приятная вещь. Ты когда-нибудь его надевал?

Зандер вешает выбранный наряд на крючок у двери.

– Да. На похороны родителей и на мою коронацию. Он был сделан для нашей свадьбы. А что касается моего брата, есть какая-то особая причина, по которой ты его защищаешь?

Его челюсти напрягаются.

– Кроме элементарной порядочности?

Зандер стягивает свою грязную рубашку через голову и бросает ее в корзину в углу, давая мне возможность взглянуть на изгиб его твердых мускулов.

– Тебе известно, что, допросив одну из служанок, я узнал занятную вещь? Оказывается, во время поездки из Разлома вы двое отлично узнали друг друга. Много играли в шашки по ночам. Некоторые игры были настолько долгими, что его видели крадущимся из твоей палатки незадолго до рассвета, а на твоих простынях обнаружили предательскую кровь. Не припомню, чтобы моя партия в шашки когда-нибудь так заканчивалась.

Я отвожу взгляд от его тела, понимая, на что он намекает.

– Ты хочешь сказать, они спали вместе? То есть я, – я указываю на свое тело, потому что именно это тело, в котором я сейчас живу, совершило так много неблаговидных поступков, – спала с твоим братом? – Я чувствую, как кровь отливает от моего лица. – Кажется, меня сейчас стошнит.

– Я сомневаюсь, что такая реакция раздует его самомнение. – Плечи Зандера опускаются. – Прошу прощения. Это говорит мой гнев. Ты не должна была узнать об этом таким образом. Или вообще узнать.

– Нет, должна. Возможно, даже раньше. – Я смотрю на него. – Если мы были вместе, он, скорее всего, желал бы твоей смерти. – Меня поражает мысль. – Если ты умрешь, кто будет править Илором?

– Аттикус, – признается он. – И я мог бы поверить в эту теорию, если бы его кормильца не сдобрили растворенным мёртом, предназначавшимся для него. К тому же один из ваших выстрелил в него смертельной стрелой. Нет, я не верю, что Аттикус строил против меня заговор, особенно если бы это включало в себя убийство всей нашей семьи. Он хочет быть королем, но не такой ценой. Мой брат не стал бы носить корону, залитую кровью. В нем слишком много чести и любви к Илору. – Взгляд Зандера скользит по моему бледно-лиловому платью. – Он просто не смог устоять перед тем, чтобы забрать то, что принадлежало мне.

То есть девственность принцессы Ромерии. Не знаю, сколько в этом чести.

– Он знает, что ты в курсе?

– Не думаю, и я хотел бы, чтобы так и оставалось.

– Конечно, – шепчу я.

Зандер исчезает в ванной, а я остаюсь стоять на месте, прижимая ладони ко рту, лишь бы не завопить от досады. Это место и его чертова паутина секретов и лжи! И после сегодняшнего дня меня неотвратимо быстро втягивает в это предательское сплетение.

Вода затихает, и я слышу лязг пряжки, шорох сбрасываемых ботинок и штанов, а через мгновение король погружается в воду. Несмотря на охватившее меня потрясение, в нижней части живота возникает пьянящее напряжение от мысленного образа, который вызывают эти звуки.

– У меня мало времени. Абарран, вероятно, проклинает меня. Что ты хотела сказать мне, Ромерия?