Судьба гусара

— Буча в Звенигородке, други! Власти помощи просят. Что там точно, не знаю, но лихие людишки головы подняли — лавки громят и, по слухам, штурмуют присутствие!

— Присутствие? — ахнул князь Серега. — Неужто французская зараза и до сих благословенных мест добралась?

Не так уж и громко сказал, но полковник, однако, услышал…

— Не думаю, чтоб в Звенигородке какие-то санкюлоты завелись, — поправив ментик, Яков Федорович усмехнулся в усы. — Однако бунтовщики могут быть вполне. Помните, в прошлом годе супротив немецких земляных яблок — картофеля — бунтовали? Едва ведь полгородка не сожгли. Так что вперед, господа гусары, с богом! И, буде бунтовщики сопротивление окажут, — так не щадить!

Рота ворвалась в местечко с налета, растеклась звенящею лавой по главным улицам, подалась к площади, к присутствию — похоже, заводилы бунта находились именно там. Завидев гусар, городские обыватели осмелели и даже выглянули на улицы, где никаких бунтовщиков что-то не наблюдалось. Однако кое-где уже поднимались в небо дымы…

— Жгут кого-то, собаки, — повернув, покрутил саблей Бурцов.

— Алексей, Денис — давайте за мной, к присутствию, — на ходу скомандовал ротный, старый капитан Дмитрий фон Остенбакен, лихой рубака из остзейских дворян. — Остальные, смотря по дымам. Безобразия прекратить, толпу — если есть, разогнать, зачинщиков похватать…

— А пожары — тушить?

— Зачем? Пусть обыватели тушат. Наше дело простое — порядок установить.

Двигалась лава. Покачивались кивера, грозно сверкали сабли, и копыта коней поднимали с улиц густую желтовато-серую пыль. На прилегавшие к главной улицы уже свернула пара десятков гусар, остальные неслись вслед за своим капитаном.

Какое-то необъяснимо пьянящее чувство охватило вдруг Дэна. Как славно было нестись вот так, с боевыми товарищами, плечом к плечу! Душа выскакивала из груди, и сердце пело, а сабля в руках казалась живой.

Правда, врагов, увы, не оказалось! Уездные власти явно переоценили опасность: малочисленные «бунтовщики» разбежались, едва завидев гусар. Часть «карбонариев» успели похватать инвалиды капитана-исправника… на том покуда и закончили. Пойманных нужно было как следует допросить, выявить зачинщиков и произвести аресты.

Денис Васильевич, естественно, ни в какие политические дела лезть не собирался, ибо императора Александра Павловича уважал не особенно, и мстительный государь, кстати, платил лихому гусару той же монетой, спровадив за вроде бы невинные басни в Малороссию, из кавалергардов — в провинциальный гусарский полк.

— Ну что, домой, братцы? — ротный с усмешкой подкрутил усы. — Ну и санкюлоты ныне пошли! Ногой на них топнули — те и разбежались.

— Денис Васильевич, задержитесь-ка, голубчик, — неожиданно выскочил на крыльцо Ратников.

Капитан-исправник выглядел донельзя деловым и серьезным… впрочем, он всегда так выглядел.

— Зайдите, послушайте… Да не думайте, политики здесь нет никакой, сплошное разбойство. Думаю, как раз по нашему с вами делу.

— Что ж, — махнув рукой гусарам, Денис спешился и, привязав коня у крыльца, вошел в присутствие. Шагал молча, лишь только шпоры звенели.

— Сюда, сюда, — любезно указал Федор Петрович. Солдафонское лицо его выглядело озабоченным и даже веселым, а большие хрящеватые уши, казалось, шевелились.

Дениса тотчас же обуяло любопытство — и что такого эдакого сей почтеннейший господин узнал?

— Вон, полюбуйся-ка на этих красавцев! Послушай-ка… А ну, черти, говорите! Вот ты, ты говори!

Указательный палец капитана-исправника уперся в грудь одному из задержанных, молодому небритому парню, по виду — из мещан. Красная косоворотка, кожушок, плисовые, заправленные в сапоги штаны. Мастеровой или какой-нибудь мелкий приказчик.

— А я что? Я ничо! — Маленькие глаза парня забегали, красные, сильно торчащие из рукавов руки задрожали.

— Говори, говори! — пристукнул кулаком Ратников. — То, что мне только что сказал…

— А! Дак это… — задержанный оживился, даже расправил грудь. — Евреи во всем виноваты, ага!

— О как! — Федор Петрович с ухмылкой посмотрел на гусара. — Слыхал?

— Они, батюшка, христьянских деток убивают, кровь выкачивают на свою мацу! Вот недавно отрока убили… Лазарь, шинкарь!

— Гнать, гнать евреев отселя, — поддержали парня остальные «санкюлоты». — Покуда не всех еще перерезали, ага…

Капитан-исправник нервно забарабанил по столу пальцами:

— И кто же это вам мысли таковые внушил?

— А никто не внушал, вашество! Все ж говорят, все всё знают. Да и вы сами тоже.

— Да они пьяны вроде, — принюхался гусар. — Кто наливал? Где пили?

Пили, как выяснилось, везде. Во всех корчмах наливали… окромя, естественно, еврейских, которые громили и жгли.

— А почто что в присутствие поперлись? — склонив голову набок, вкрадчиво осведомился Ратников. — Супротиву властей замыслили, сволота?

— Да помилуй бог, — парень испуганно закрестился. — Рази мы супротив? Рази можно? Мы супротив евреев токмо. От которых все зло. А в присутствие шли — Лазарю, шинкарю, в очи мерзкие посмотреть! Это ж надо — дите убить ради мацы своей поганой!